Со всяческими предосторожностями переслал он Мартену весточку о своем возвращении и пригласил того в Холборн, а когда Ян наутро туда прибыл, принял его за роскошным завтраком.
Был в прекрасном настроении, что впрочем не отразилось на меланхолическом выражении его бледного лица с прищуренными глазами и длинном краснеющем носе. Из разговора, который он перевел на громкий процесс Руиса Лопеса, сделал вывод, что ему ничего не грозит. Мартен знал, разумеется, о планировавшемся покушении на жизнь королевы и о смертном приговоре изменникам, но явно не был ни во что замешан и ему даже в голову не могло прийти, что имел что-то общее с этим делом.
Неожиданное озарение пришло совершенно случайно, благодаря стечению обстоятельств, которого Шульц предвидеть не мог. В день его возвращения королева Елизавета приняла решение исполнить приговор, и в ту минуту, когда они с гостем садились к столу и наливали первый бокал вина, за окнами раздался громкий шум: стражники графа Эссекса волокли троих приговоренных через Холборн.
Генрих, уведомленный об этом прислугой, побледнел как стена, а Мартен выбежал на балкон, посмотреть, что происходит. Перед домом доктора Лопеса стояла высокая деревянная двуколка, на которую втаскивали трех перепуганных изувеченных людей. Шестеро конных разгоняли собиравшуюся толпу. Из толпы летели камни и отбросы, которыми забрасывали и стражников, и узников.
Мартен уже собирался отвернуться от этого зрелища, когда испуганные кони понесли повозку галопом, а один из узников спрыгнул и пустился наутек. Конные догнали его почти сразу и после короткой схватки повязали прямо напротив дома Шульца, под балконом. Тогда Ян и увидел вблизи лицо этого человека и издал тихий возглас изумления. Он узнал его! Взглянул на двух оставшихся. Один из них был старцем с ввалившимися глазами и слипшейся седой бородой. Но другой…Тот тоже теперь показался ему знакомым.
Тем временем Генрих взял себя в руки и тоже вышел на балкон, чтобы предложить Мартену вернуться к столу. Но Ян не двинулся с места.
— Послушай! — бросил он, глядя ему прямо в глаза. — Кто это? Тот старик?
— Руис Лопес, — ответил Шульц, — тот, который…
— Лопес! — перебил его Мартен. — Лопес! Это он был тем другом — приятелем, на которого ссылались твои агенты?
— Не кричи, — цыкнул Генрих, хватая его за плечо. — Я все объясню.
Но Мартен подался назад, словно от змеи.
— Эти двое, — продолжал он, указывая кивком на тюремную повозку, — совершили путешествие в Кале и обратно на «Зефире». Один из них, тот, который только что пытался сбежать, плавал со мной дважды. Я его помню, ибо он похвалялся своей силой и даже вызвал меня бороться на руках. Кстати, я его победил без труда. Но что это значит, черт возьми? Говори!
