– Уф! – первым делом выдохнул он и помчался в кладовые. Там все было в порядке: обычные грибы, обычные ягоды…
– Другое дело! – удовлетворенно сказал Ежик, пересчитав запасы. До весны было еще далеко. Но он на всякий случай пошел это проверить. С трудом открыл занесенную снегом дверь своего домика и выглянул.
– Холодно! – радостно сказал он, а потом поднял мордочку и громко крикнул: – Эй, Белочка!
Она тут же выглянула из дупла:
– Привет!
– И тебе здорово, – пробурчал Ежик. – Слушай у меня к тебе дело.
– Какое?
– Ты мне должна пообещать что-то важное.
– Я не могу обещать, не зная, что я обещаю! – сказала Белочка и несколько раз мигнула глазами-бусинками.
– Ну, так я тебе скажу, – засопел Ежик. – Обещай, что если нынешней весной в лесу появятся грибы-деревья и земляника больше меня, то ты пойдешь со мной жить в другой лес.
– А разве так бывает? – не поняла Белочка.
– Какая разница, бывает или нет? – разозлился Ежик. Он не хотел долго разговаривать на морозе. – Я из-за тебя весь домик выстужу! Обещаешь?
– Ладно, если хочешь. Все равно так не бывает.
– Договорились! – кивнул Ежик и спрятался в домике, плотно закрыв за собой дверь. – Это я хорошо придумал. Подстраховаться. Так что, если сон был в руку, я уже не буду плакать от одиночества, покидая неправильный лес. Ведь со мной будет Белочка…
Ежик пошел в кладовые и как следует наелся, а потом забрался в мягкий камышовый пух и удовлетворенно задремал, пообещав себе больше никогда не просыпаться во сне…
В лесу жил белый-белый Зайчик. Он был не только трусливым, как все зайчики, но и добрым-добрым. Он никогда никого не обижал, даже тех, кто был меньше и слабее. Зато его любой мог обидеть. И волк, и лиса, и филин… Даже некоторые другие зайцы. А все из-за его доброты. Даже те, кто были меньше Зайчика, обижали его. Уже давно в его шкурке поселились злые вошки, и они все время кусали бедного Зайку, принося ему постоянные страдания. А он был таким добрым, что даже не мылся, чтобы не смыть вошек, боясь, что они погибнут. Жил он так какое-то время, все время от боли мучаясь. Так долго терпел, что вскоре сами вошки не вытерпели и стали спрашивать своего хозяина: «Как же так, мы на тебе живем, да еще вместо благодарности тебя же и едим, кусаем больно, никакой жизни от нас нет, а ты не то что злишься на нас, а наоборот, любишь и заботишься. Даже если кто-то из нас, крови твоей напившись, свалится, ты его поднимешь и обратно на шкурку посадишь, чтобы он не погиб… Откуда в тебе столько добра?»
