— Ну, Бог тебе судья, — сказала она, доставая из-под прилавка пачку газет и журналов. — Мне-то какое дело. Бабу твою жалко. Хорошая, работящая. Она что, молчит? Не догадывается?
Я решил возмутиться.
— Да что вы такое говорите, тетя Клава! Вы же меня знаете. Чтоб я… Да никогда! Провалиться мне на этом месте, если вру!
— Все вы так говорите, — махнула рукой старуха. — На вот, я тебе тут подобрала. И «Футбол», и «Советский спорт», и «Англия»… А с Арнольдом не связывайся, алкаш он, знаю я его!
У меня горло перехватило.
— С к-каким Ар-рнольдом?
— С каким, с каким!.. Да вон из того дома. Слышала я, как ты с ним вчера прощался. По имени называл. Арнольд у нас здесь один. Жаль, не видела я вас, темно было. Но голос я его узнала, он все время тут околачивается.
Я облегченно вздохнул.
— Да не тот это Арнольд… — начал было я, и в этот момент что-то не сильно, но больно ударило меня по голове, отскочило и со звоном покатилось по асфальту. Я нагнулся и поднял золотой царский червонец, совершенно новехонький, словно только что отчеканенный.
— Папаша, таймер на ходу? — послышался сзади скрипучий бас.
Я вскрикнул и обернулся, машинально пряча монету за спину.
Обладатель противного баса был одет в «вареные» джинсы, яркий, морковного цвета, свитер. На носу — темные цейсовские очки. Но поразило меня другое: типчик был начисто лишен подбородка и бровей. Я понял: передо мной инопланетянин. Оттуда, с Большого Колеса!
— Я… э-э… вы оттуда? — пролепетал я. — Прилетели?.. Может, я что-то… не того?..
— Ты, часом, не сбрендил, папаша? — пробасил инопланетянин и, махнув рукой, шагнул на мостовую.
— Осторожно! — крикнул я, но было поздно: огромный КАМАЗ налетел на инопланетянина и сшиб его. Я зажмурился и…
Когда я открыл глаза, все было так, будто ничего и не произошло. Ни КАМАЗа, ни инопланетянина, ни даже цейсовских очков. Прохожие как ни в чем не бывало торопились по своим делам, тетя Клава беседовала с очередным клиентом об исчезновении сахара и предстоящем визите Рейгана.
«Показалось… Почудилось», — успокаивал я себя, садясь в подошедший автобус.
— Николай Николаевич! — крикнула мне вдогонку тетя Клава. — Прессу забыли!
Но дверь закрылась, я стоял на задней площадке «Икаруса», словно загипнотизированный: ничего не видел, не слышал, не чувствовал. Что же это было? Что же это было? Ответа я не находил.
На работу я опоздал. Евграф Юрьевич, заведующий лабораторией и мой непосредственный начальник, высокий, тучный, лет пятидесяти, со строгим голосом, обширной лысиной, в больших очках на крупном носу, покачал головой и демонстративно посмотрел на часы. Я виновато развел руками и произнес дежурное:
