— Ну, удачи вам. Я еще позвоню.
И летящей походкой Федора, игнорируя подземный переход, пересекла автостраду. На другой стороне улицы остановилась, всмотрелась в даль, перебирая на месте длинными стройными ногами, затрясла лохматой гривой роскошных волос, игриво замахала рукой, останавливая частника…
— Как на Зойку похожа, — горестно простонала Степанида, с любовью глядя на сестру. — Как похожа! Вылитая наша Зойка!
Денисия, невесело усмехаясь, спросила:
— А ты не похожа?
— А я нет.
— Вот дурная, мы же все близнецы. Одинаково отмеряла нам природа.
— Ага, а меня обделила-а, — с обидой протянула Степанида.
— Обделишь тебя, — поворачивая ключ в замке зажигания, констатировала Денисия и ехидно напомнила:
— Это ж песня, как ты с Федькой дралась за ее же шубу. Просто опера, как делили. Тот и дня не проживет, кто обидит тебя.
— Слава богу, что есть кому за меня постоять, — огрызнулась Степанида.
— Ладно, поехали к Гарику, — отмахнулась Денисия, трогая с места «Феррари».
Гарик имел странный вид: был всклокочен, помят, растерян… Пожалуй, даже напуган. Молодые люди на встречу с любимыми обычно не такими являются. Тем более Гарик — от природы нарцисс, модник и сноб. У него в этот вечер явно что-то не ладилось, однако, еще издали заприметив сестер, он обрадовался и закричал:
— О-о! Какие люди! Степка, я думал, ты уже не придешь, а тут сразу обе! Зоя, какими судьбами? Выглядишь просто класс!
И радость его и его состояние Денисию удивили.
— У тебя неприятности? — спросила она, подходя поближе и с изумлением обнаруживая под глазом у Гарика замазанный крем-пудрой синяк.
Он широко улыбнулся:
— Да нет. Уже нет. Все в порядке.
Бегло взглянув на Степаниду, он обратился почему-то к Денисии:
— Развлечемся, Зоенька? Командуйте, куда вас вести. Куда ты хочешь?
— Да нет, сейчас нам не до развлечений, — задумчиво ответила она. — Разговор есть. Пойдем, — Денисия кивнула в сторону «Феррари».
Гарик испуганно взглянул на нее, на машину, но пошел — явно нехотя. Едва они расселись по сиденьям, Степанида, не дав раскрыть Денисии рта, затараторила, с ходу выкладывая все подчистую: про смерть сестры, про тайну Карлуши с банкиром, про грозящую всем им опасность…
Денисия внутренне сжалась. «Выдаст, дуреха, меня с потрохами», — подумала она, не зная, как остановить словесный поток младшей сестры.
Но зря она опасалась. Несмотря на бестолковость, Степанида довольно дельно все рассказала и ни разу не ошиблась, неизменно называя Денисию Зойкой и наоборот. Она взяла себя в руки, успокоилась и была далека от истерики, а вот Гарик сдавал на глазах. По мере повествования он то бледнел, то краснел, а под конец, похоже, предался панике.
