В центре комнаты стояла разобранная кровать с балдахином, по стенам выстроились в ряд многочисленные платяные шкафы. Машикули распахнул первую попавшуюся под руку створку.
— Здесь прятаться некуда, — прошептала Денисия. — Одни полки.
— Сам вижу, — плаксиво откликнулся Машикули, — я пропал, если она вас увидит, мне…
Продолжить он не успел — из покинутой ими комнаты раздался кокетливо дребезжащий женский голос:
— Мой птенчик! Мой голубок! Где ты?
— Я здесь, моя курочка, — патокой разлился Машикули и, дав Денисии хорошего тычка, неистово зашипел:
— Дьявол! Прячьтесь скорей!
— А что мне за это будет? — удивляясь самой себе, спросила она.
— Что-о?!! — опешил Машикули.
— Капитализм. Курс выживания, — невинно просветила она его и деловито осведомилась:
— Если спрячусь, вы мне поможете?
Машикули дернулся и хотел было подальше девицу послать, но в этот момент вновь раздался голос его жены.
— Петушо-о-ок! — сладко пропела она из кабинета.
Отступать было некуда.
— Черт с вами, помогу, — согласился старик.
— Бескорыстно?
— Не бескорыстно, а за то, что вы хорошенько спрячетесь, — шепнул он и умчался к своей престарелой курочке.
Денисия распахнула другую створку шкафа, здесь висели пальто. В них она и забилась.
— Где ты был? Что ты там делал? — бушевала курочка.
Денисия бесстрашно сидела в шкафу и с интересом прислушивалась к диалогу пожилых супругов.
— Курочка моя, почему ты так рано вернулась? — упорно хотел знать муж.
— Неужели ты не в курсе? — эмоционально удивлялась жена. — Фелиция наконец умерла! Эта развратница! Эта старуха! Этот грязный разношенный башмак! С детства ее ненавижу!
— Непонятно за что.
— Она отбила моего жениха!
— Ну у тебя и память, — восхитился Машикули.
— Бертран! Почему ты на меня так уставился?
Умерла Фелиция! Ты что, не знал?
— Да, знал я, знал, — удрученно промямлил он. — Об этом гудит весь Париж. Одного не пойму, неужели ты лишь из-за смерти Фелиции так спешно вернулась? Бросила отдых, лечение?
— Да, мой петушок, а что тебя так удивляет?
Я намереваюсь погулять на ее похоронах.
— Не может быть! Что я слышу? Ты на похороны пойдешь? Ты же терпеть ее не могла.
— Я и теперь ее ненавижу, — заявила госпожа Машикули, — но на похороны пойду. Мне очень к лицу черное. И потом, мертвая Фелиция мне значительно приятней, чем живая.
— Как ты можешь так говорить? Ты, добрая католичка!
— Погоди, петушок, ты что, мне не рад? — вдруг заподозрила неладное госпожа Машикули и фурией кинулась в спальню супруга. — А-а! — закричала она. — Разобранная постель! Так-то ты время проводишь в ожидании своей курочки!
