После плотного ужина Евгений сладко потянулся во весь свой немалый рост и сообщил:
— Ну, я как бы домой.
И с игривым мотивчиком отбыл.
Дмитрий проводил кузена завистливо-ядовитой усмешкой и констатировал:
— К своей старой Зайке отправился.
— А может, и к новой, — предположила Далила.
Подумав о Морковкиной, она грустно добавила:
— С него, баламута, станется.
Половая жизнь племянника била ключом, а вот у сына не очень: университет, соревнования, тренировки. Дмитрий доползал до кровати, падал в постель, как бревно, и намертво отключался.
Так поступил он и в этот раз.
Далила осталась одна — возникла потребность в подруге.
«Позвоню Лизе, — решила она. — Перед сном поболтаем».
Рука уже набирала номер, а взгляд упал на часы.
«Не слишком ли поздно?» — усомнилась Далила.
С Елизаветой было о чем поболтать. И не только о Замотаевой. В череде событий этого дня промелькнуло одно незначительное, которое вдруг стало главным. Отправляясь к Сергею Хренову, Далила вылетела из офиса и.., уперлась в альтернативу: слева от двери ее поджидал бывший муж, Самсонов Матвей, справа — Галкин чех Ванек. Как водится, абсолютно нетрезвый.
Далила очень спешила к Хренову — пришлось выбрать Матвея. Увяжись за ней веселый хмельной чех, визит к Хренову оказался бы под вопросом.
Под огромным вопросом!
Далила знала, как тяжело отвязаться от пьяного Ванека, но еще лучше знала она, как коварно работает подсознание. Так ли сильно ей не хотелось общаться с Матвеем, как она себя убеждает? Не обманывает ли себя? Не игра ли все это злокозненного подсознания?
Что ею двигало, когда она заговорила с Матвеем? Ведь визит к Хренову можно было и отложить.
Она выбрала худший, невыгодный вариант: заговорила с Матвеем, а должна была с гордо поднятой головой пройти мимо.
Далила искала себе оправдания: «Опасная ситуация застала меня врасплох, я растерялась, да и слишком нацелилась на встречу с Хреновым. Разве сразу сообразишь, что лучше? И еще этот пьяный Ванек с его перегаром. Уж очень хотелось от него отвязаться».
Умом она понимала: к Матвею возвращаться нельзя. Через ее кабинет прошла вереница таких же разбитых и кое-как склеенных судеб — ад, а не жизнь. Впустую потраченные драгоценные годы. Ведь на месте этого ада мог вырасти рай.
