— Далилка меня убьет! — испугалась она. — Точно убьет, если на работу опоздает!
Галина наспех оделась и улетела, оставив мужчин набираться сил.
Долго они набирались — часам к двум набрались.
Первым очнулся счастливый чех. Окрыленный воспоминаниями, которые нахлынули, едва он продрал глаза, чех сладострастно провел рукой по постели. Не обнаружив рядом Галины, Ванек горько вздохнул, смирился и покинул кровать: без женщины там ему нечего делать.
Гордо спускаясь по лестнице вниз, чех разбудил своим топотом Граблина. Взглянув на друга, тот обмер от страха и закричал:
— Ванек! Где же ты так сильно побился? У тебя лицо все в крови!
— Но нишего не болит! — развел руками растерянный Ванек, старательно вслушиваясь в тело.
Его здоровое тело молчало. Чех взглянул на пустые бутылки и совсем уж удивленно добавил:
— Не болит даже моя голова. А что, лицо правда побито? — озабоченно спросил он, думая о начальнике, о работе и прочих неприятных вещах из какой-то другой, скучной жизни.
— «Побито», не то слово! — мрачно заверил Граблин и просветлел, осененный:
— Черт! Как я забыл! Это же Галкины дни!
— Дни? Ты о чем? — озадачился Ванек.
— Да ладно, дружище, ты в голову не бери. Все пустое, — философски заметил Граблин и бодро призвал:
— За дело! За карты!
А Галина, возвращаясь домой, столкнулась в дверях с Далилой. Та с крестницей на руках и заботой в лице неслась на работу.
— Безобразие! Я всю ночь не спала! — набросилась она на подругу.
— Думаешь, я спала? — посетовала Галина. — Как же, даст он уснуть!
— Кто — он? Граблин?
— Почему Граблин? Чех.
— Что за чех?
— Ванек.
— Ванек?! О, кошмар! — ужаснулась Далила. — На этот раз ты лишку хватила!
— Я трезвая как стекло, — гордо сообщила Галина, падая на диван и в тот же миг отрубаясь, иначе не скажешь.
Чех знатно ее умотал.
Возмущенная Далила отправилась к тетушке Маре.
— Галка сошла с ума! — сообщила она старушке, вваливаясь в ее дом с малым ребенком. — Эта стерва опять загуляла и бросила на меня Ангелинку!
Наплакавшись ночью, девочка утром была бодра и мила. Она потянулась к тетушке и ласково пропищала:
— Тя-ма!
Далила с гордостью перевела:
— Слышала, уже говорит «тетя Мара».
Тетушка усмехнулась:
— Я поняла, но я для нее вроде как бабушка. Иди ко мне, моя бедная крошка, — протянув к девочке руки, пригласила она.
Ангелина с радостью бы пошла, но Далила опустила ребенка на пол и строго сказала:
— Эта крошка для тебя уже тяжела. Не надо ее таскать. Она прекрасно ходит сама, эта негодница.
