По пути к Галине Далила вспомнила, что забыла захватить подарки, припасенные накануне крестнице Ангелине. У Галины к тридцати трем годам собрались одна к одной юношеские проблемы: душа просит чего-то, куда-то рвется, внезапно появился долгожданный ребенок, а мужа и не предвидится. И финансы распевают романсы.
Ходить с пустыми руками в гости к подруге Далила не любила и потому решила заехать домой.
В родном дворе ее ошеломила картина: укутанная в платки сгорбленная фигурка, похрустывая свежим снежком, семенила к соседнему дому.
«Что это?! — поразилась Далила. — Привидение?»
Это была полупокойная теща бедолаги Свиридова. Она нетерпеливо спешила к подруге Матрене, известной сплетнице и самозваной колдунье.
— Марьванна! — строго закричала Далила. — Марь-ванна, куда вы?
Теща Свиридова, в прошлом «училка», и имя имела классическое. Самсонова Марью Ивановну все же любила, несмотря на вредный и склочный нрав. И Мария Ивановна относилась к Самсоновой, как.., капризное дитя к строгой матери. Зловредная бабулечка уважала Далилу, слушалась ее и даже порой побаивалась.
Пользуясь этим, соседи и домочадцы регулярно пытались через Самсонову влиять на Шапокляк — так прозвали старуху. Сочувствуя окружающим, Далила влиять пыталась. Вот и теперь она вознамерилась притворщицу отчитать, но как бы не так. Услышав голос Самсоновой, полупокойная теща Свиридова припустила, как молодая. Далила насилу ее догнала и, с трудом переводя дух, спросила:
— И не стыдно вам, Марьванна, над народом глумиться?
— А чем это я провинилась? — удивленно осведомилась старуха. — Мое обещание! Хочу дам, хочу обратно возьму! И что плохого в моих обещаниях?
— Вы их не выполняете, — посетовала Далила.
— Что, не умираю? — злорадно спросила старуха. — Ну, уж прости! Настроения не было. Не ругай ты меня, я помру. Немного осталось вам всем терпеть.
— Как же, помрете, еле вас догнала. Ваш зять с этажа на этаж поднимается в два приема, а вы спускаетесь как стрела. Охота вам над людьми издеваться?
Шапокляк губы поджала и пискнула:
— Охота.
— Зачем это вам? — удивилась Далила.
— Что «это»?
— Переполох, санитары, носилки. Зачем вы два года с пафосом умираете?
— Не два, а три, — уточнила старуха.
— Вот именно. Все устали уже.
— Нуда, кричат, бедные, что я зажилась. Лучше б подумали, за что мне бог длинный век отвел. Уж им и лишнего года не даст за их подлости и грехи. А я правду люблю и мяса не ем.
— Да любите, не ешьте, кто вам мешает, — вздохнула Далила. — Но издеваться над родными зачем?
