Леди Агнес повела меня на мое место, справа от Лхарра. Церемония выражения ему почтения была в самом разгаре, но он прервал ее на некоторое время, чтобы коротко и одобряюще мне улыбнуться и нежно поцеловать леди Агнес. Когда следующий вассал вышел вперед и упал на колени, церемония возобновилась.
Вассал положил свои руки между руками Лхарра и сказал несколько слов. Лхарр в ответ тоже что-то сказал, поднял мужчину, расцеловал его в обе щеки и отослал, дав маленький, красиво упакованный сверток. Никто из мужчин не носил транслита, поэтому я ничего не поняла из того, что они говорили. Череда мужчин, желавших выразить свое почтение, казалась бесконечной, хотя их было не больше тридцати. Ритуал для каждого из них тщательно соблюдался. Я старалась стоять неподвижно, так, как меня учила леди Агнес, но у меня заболели шея и плечи, зачесался нос, а в моих шерстяных юбках мне с каждой минутой становилось все жарче и неудобней. В тот момент, когда я была уверена, что больше не смогу простоять неподвижно ни минуты, оказалось, что все присяги на верность принесены. Мой муж повел меня в ту часть зала, где был алтарь, и усадил в центре длинного стола.
Это было сигналом к началу банкета. Прислуга в темно-синей ливрее Дома вошла, неся огромные кувшины вина и пива, длинные деревянные подносы с зажаренными поросятами и олениной, супницу с соусами, огромное количество хлеба и масла, желе, салаты, овощи. Я потеряла счет блюдам. Как и мы, гости сидели парами, мужчина и женщина, и перед каждой парой стояло длинное блюдо. Я ела механически. Еда казалась абсолютно безвкусной. Моя прежняя жизнь не вернется. Я никогда не освобожусь от Лхарра, никогда. До тех пор, пока он не умрет. Бог тому свидетель, что я не могла ни убить, ни как-нибудь еще умертвить его. Но это очень жестокий мир. Возможно, я не буду связана с ним всю жизнь.
Вскоре я съела все, что мои корсеты могли мне позволить, но еду все приносили. Лхарр негромко переговаривался с гостями, иногда уговаривая меня попробовать немного фруктового пудинга, или мясного салата, или запеченной картошки.
Шум в Зале нарастал по мере того, как гости насыщались. Люди беседовали, собравшись в кучки между столами. Одни гости привели с собой собак, другие — детей, третьи принесли ястребов. Дети и собаки играли и бегали друг за другом под столами. Над головами ястребы с резким криком сбивали маленьких птичек, которые вылетали из пирогов. Я не могла понять, как повара, запекая пироги до румяной корки, не повреждали птичек. Стоя на полу, владельцы птиц подбадривали своих ястребов и, между глотками пива, заключали пари, крича во всю мощь своих легких. Под столом для бриджа охотничья собака громко грызла кость. Вдруг она зарычала, и я почувствовала возню мускулистого животного прямо у своих ног.
