— Но тогда почему?.. — не унимался клоун, и тут он почувствовал, что невольно затронул какую-то щекотливую тему.
— Ммм, дело в то-о-ом, — растягивая слова, начал неохотно директор. — Понимаешь, тут такое дело… мы тут уже говорили. Ты — кумир, тебя помнят. И если ты выйдешь… вместо Антуана… черт, ну что я мямлю, как рохля… Да не стой ты столбом и не смотри на меня так! Как тебе объяснить… нам бы не хотелось ворошить прошлое… Понимаешь?
У Огюста защипало глаза. Он схватил директора за руки и умоляюще посмотрел на него.
— Только сегодня! Позвольте мне выйти сегодня, — горячо заговорил он. — Клянусь, я вас не подведу! Вы не пожалеете… Я отработаю… сколько скажете! Неделю, месяц, полгода! Я так давно мечтал об этом… Прошу вас, не отказывайте мне…
Огюст сидел перед зеркалом. Вернулась давняя привычка подолгу всматриваться в свое отражение перед тем, как начать гримироваться. Так ему было проще вживаться в роль. Он смотрел на печальное лицо зеркального двойника и вдруг начинал быстрыми движениями стирать его и наносить новый образ. Тот, который знала публика и который она принимала за настоящее лицо Огюста. На самом деле настоящего Огюста не знал никто, даже его друзья… Впрочем, и друзей-то у него не было. За славу приходилось расплачиваться одиночеством.
Он вспомнил вечера, проведенные в маленькой, похожей на эту гримерке. И неожиданно понял, что жизнь, которую он так ревниво оберегал, меняя маски, чтобы не дай бог никто не разглядел его подлинные черты, была вовсе не жизнью, даже не тенью жизни. Так, суета да маета… Настоящая жизнь началась в тот день, когда он нанялся в работники в бродячую труппу. Все ненужное, наносное развеялось как дым. Огюст даже не заметил, когда это произошло. Он делал то, что было нужно в данный момент, наравне со всеми — и был счастлив этим. Сегодня он выйдет к зрителям не как любимец публики Огюст, а как безвестный коверный Антуан. Обойденный славой, тот тянул свою лямку и относился к цирку не как к искусству, а как к ремеслу. Зрители платили ему за это снисходительным равнодушием, едва ли замечая разницу между ним и дрессированным тюленем.
Огюст вдруг встрепенулся. Он успел привыкнуть к тихой и спокойной жизни. Не дай бог, его узнают! То-то поднимется переполох! От него так просто не отстанут, за ним начнется настоящая охота, придется объяснять свое исчезновение, отбиваться от уговоров вернуться в суматошный мир vedettes3. Кто знает, как далеко может зайти публика, у которой отняли любимую игрушку, клоуна, кумира! С нее станется и растерзать виновника на части. А Огюст был и кумиром, и виновником…
