Что же произойдет, если мы, уже будучи психотерапевтами, не распознаем опасное свойство этого воздуха? Мы заставим других людей дышать им, утверждая, что это делается для их же блага.
Чем больше я проникаю в суть неосознанного манипулирования детьми и пациентами, тем настоятельней представляется мне необходимость извлечения переживаний из бессознательного. Родители и психотерапевты обязаны на эмоциональном уровне познать свое прошлое. Мы должны научиться вновь переживать чувства, которые мы испытывали, будучи детьми, и понимать эти чувства, ибо только болезненные переживания и признание горькой правды собственного детства избавляют нас от подспудного желания найти в лице своих пациентов понятливых родителей и с помощью разного рода разумных концепций подчинить их себе.
Это искушение отнюдь не следует недооценивать. В отличие от родителей, крайне редко внимательно слушавших детей, пациенты в большинстве случаев слушают нас довольно охотно. Никогда родители не раскрывали нам свою душу, да еще так, что она становилась нам понятной. У пациентов же это иногда получается. Лишь анализ нашей жизни на эмоциональном уровне (пусть даже вызывающий самые грустные чувства) избавит нас от опасности. Ведь искренних, доступных, готовых к вчувствованию, понимаемых нами и понимавших нас родителей, у которых отсутствовали бы комплексы и которых бы не мучили противоречия, у нас никогда не было. Любая мать может проявить эмпатию лишь освободившись от комплексов, которые она испытывала еще в детстве, она не может реагировать эмпатично до тех пор, пока не осознает свое прошлое, пока она скована незримыми цепями. То же самое относится и к отцам.
Но есть дети, которые полностью соответствуют требованиям, предъявляемым к ним родителями. Не зря же я все время говорю об одаренных детях. Они чуткие, внимательные, а поскольку они целиком ориентированы на благополучие родителей, то вполне предсказуемы и обладают необычайно тонкой духовной организацией, поэтому ими можно легко манипулировать. Таковыми они остаются до тех пор, пока их подлинное Я (мир их собственных чувств) находится под полом прозрачного дома, в котором они вынуждены жить, то есть вплоть до наступления периода полового созревания. Часто они пребывают в этом прозрачном доме до тех пор, пока сами не станут родителями.
Роберт, которому сейчас 31 год, в детстве не мог грустить и плакать, ибо это всегда расстраивало его мать. Оказывается, его любимая мать считала, что лишь «бодрость духа» когда-то в детстве спасла ей жизнь. Поэтому слезы на глазах ее детей грозили нарушить ее душевное равновесие. В детстве она попала в концлагерь. Она никогда не говорила об этом, но необычайно чувствительный ребенок как бы проник в ее душу и обнаружил зияющую там пропасть. Когда мальчик подрос и начал задавать вопросы, она рассказала ему, что была в числе тех восьмидесяти детей, которые вынуждены были смотреть, как их родители идут в газовые камеры. Никто из детей ни разу не заплакал.
