Сильвия ждала на платформе. Он увидел ее, высунувшись из окна, когда они еще ехали по мосту. Она стояла спиной к нему, склонив к плечу головку, как бы в задумчивости, шум поезда не нарушал течения ее мыслей (банальных? глубоких?).
Но когда Реджинальд вышел из вагона, она уже была рядом и протягивала ему прохладную руку. Она чуть зарумянилась, как будто даже это легкое прикосновение после их долгой разлуки было слишком интимным для людного места. Реджинальд хотел поцеловать ее, но его удержал ее взгляд, говоривший: “Подожди. Здесь собралась целая толпа. Подожди, пока мы не окажемся одни”.
– Видишь, он остановился, – сказал Реджинальд. – Я так и знал.
– Ты никогда не помнишь расписания, дорогой. Три десять останавливается здесь всегда.
– Всегда? Я не подозревал, что мы так значительны.
– Дело не в значительности, дорогой. Он просто всегда останавливается.
(Ты права, Сильвия, дело не в значительности, он всегда останавливается. Мне неважно, что ты говоришь, я обожаю тебя.)
Он отдал свой билет помощнику дежурного по станции и сообщил ему, что погода стоит прекрасная.
– Жарковато в Лондоне, сэр, я думаю?
– Смотря чем там занимаешься, – ответил Реджинальд.
– Да, сэр, верно.
Господи, можно ли сказать что-нибудь более банальное? А он еще презирает Сильвию. Нет, не презирает. Он просто едет с нею домой к чаю. Они подходят к машине.
– Ты сядешь за руль или я? – спросила Сильвия.
– Я поведу, а ты меня поучишь.
– Не дурачься, дорогой. Ты водишь не хуже меня.
– Сильвия, зачем ты так говоришь?
– А если и хуже, то только потому, что не можешь сосредоточиться. Конечно, ты ведь все время думаешь о чем-то другом.
– Ничего подобного. Стоит мне увидеть вдали пригорок, я думаю только о передачах. Я просто вижу, как стальные шестеренки цапают одна другую, и огрызаются, и не хотят сцепляться. Я совершенно убежден, что перепугаю ближайшее стадо коров, и так всегда и получается.
– Ну да, – сказала Сильвия. – Об этом я и говорю. Ты слишком много про все это думаешь.
Но ведь только что она утверждала... впрочем, неважно.
– В таком случае, – отозвался Реджинальд, – держи меня за руку, и я буду не в состоянии думать вообще.
