А Зосима все плакал, да все горше и горше, словно бы у него душу разрывали на части... Даже безумное лицо слепца Тиши выразило испуг.
Вдруг под окнами послышался конский топот и тотчас же замер у крыльца дома Борецких.
Все переглянулись испуганно, перенесли глаза на двери...
«Что это? кто?.. не гонец ли?.. откуда? с какими вестями?..»
Дверь отворилась, и в палату вошел «некий муж не велик гораздо», с бородою, заиндевевшею снегом, и с длинным мечом у кожаного, с набором, пояса. Он перекрестился торопливо, поклонился, тряхнул волосами...
— Тутай будет господин посадник?
— Яз есми посадник Господина Великаго Новаграда. А ты, человече, кто еси?
— Я гонец из Пскова — новугородец.
— С какими вестями?.. От веча?
— С недобрыми, господине... Не от веча, а сам от себя — ради Новгорода да святой Софии...
Все гости понадвинулись к прибывшему. Марфа, видимо, все более и более приходила в смущение и вопросительно поглядывала на старшего сына.
— Не смущайся, матушка, мы постоим за волю новугородскую, — шепнул он нетерпеливо.
— Сказывай вести — правь свое дело, — сказал посадник гонцу.
Марфа, как бы опомнившись несколько, торопливо взяла со стола пустой серебряный ковш, зачерпнула из братины вина и сама подала чару гонцу.
— Выпей с дороги, человече добрый!
Гонец взял чару, перекрестился и выцедил ее всю в свой усатый рот.
— Спасибо, — кланялся гонец, — болого[32]... а то в гортани пересохло.
— Ну, сказывай...
— Ономедни[33] пригнал во Псков посол с Москвы... — начал гонец. — Псковичи сзвонили вече... Ладно — болого... Посол-от и говорит на вече: великий-де князь велел мне сказать вам, псковичам, отчине своей, коли-де Великий Новгород не добьет мне челом о моих старинах, ино отчина моя Псков послужил бы мне, великому князю, на Великой Новгород за мои старины.
Точно гром разразился у всех над головами. Никто не шевелился, кругом воцарилась мертвая тишина. Слышны были только тихие, сдержанные, но страстно глухие всхлипыванья. Это плакал Зосима с тихим шепотом: «Что видел я, Боже... О! ужасеся душа моя... ужаса исполнено видение сие... без голов»...
Гонец передохнул, с боязнью глядя на плачущего старца.
— И что ж — на чем положил Псков? — хрипло спросил посадник.
— Положил стоять за великаго князя — послов послать в Великой Новгород бить челом Москве о миродокончальной грамоте[34]...
— О миродокончальной?..
— А тако ж и об разметных[35] вече шумело... точно — болого — о миродокончальной и о разметной...
