Старик сбросил с себя одежды, показывая раны, которыми исполосовано было его тело. Антигон обнял его и заплакал.
— Я пришел вернуть вам царей ваших или умереть вместе с вами! — воскликнул он, обнажая меч. — Вперед, воины Иеговы! За мною — к Дриму!
Наэлектризованные страстной речью старика, а также слезами и возгласом Антигона, иудеи устремились неудержимым потоком с гор, окружающих Иерусалим, ворвались в город и залили собою всю площадь и двор храма. Напрасно Гиркан, явившись во главе сильного отряда, старался остановить их.
— Дети! Сыны Израилевы! Не оскверняйте кровью жилища Предвечного! — говорил он.
Народ не слушал его.
— Ты не служитель Предвечного, а слуга римлян и Ирода! — кричали иные.
Тогда на них ринулись Ирод и Фазаель со своими отрядами и после кровавой схватки вогнали в самый храм, оцепив воинами храмовый двор.
Наступила ночь. Часть воинов Ирода разместилась на ночлег в соседних с храмом домах.
В полночь зарево осветило храм и Елеонскую гору.
— Храм горит! Храм горит! — послышался во дворце Гиркана отчаянный крик.
Это кричала Мариамма. Юная царевна, теперь уже невеста Ирода, не спала. Она горячо молила Иегову, чтобы он послал победу дяде ее, Антигону, и гибель ненавистному ей жениху.
Тревога охватила весь дворец. Гиркан, в страшной тревоге поспешивший выйти на кровлю дворца, увидел клубы дыма и пламя, со всех сторон охватившее храм. Соседние горы тоже осветились. Но Гиркан ясно различил, что горит не сам храм, а прилегавшие к его внешним стенам частные дома и склады дров.
— Горят предатели! — донесся откуда-то торжествующий возглас.
Действительно, горел не храм. Противники Ирода, которые по случаю приближения праздника Пятидесятницы стекались в Иерусалим со всех концов Иудеи, узнав от иерусалимлян о положении дел в городе, немедленно примкнули к недовольным и тайно подожгли все дома около храма, в которых на ночь расположены были воины Ирода. Толпа была безжалостна. Кто из воинов успевал выбежать из объятого пламенем дома, того бросали в огонь.
— Жертва Ваалу! — кричал при этом ожесточенный народ.
— Всесожжение Молоху! — кричали другие.
К волновавшейся толпе прибыли Ирод и Фазаель со своими отрядами, но было поздно: жертвы народной ярости все погорели. Тогда началось избиение жителей. Между тем толпы недовольных все прибывали. Ирод вспомнил, что не только храм, но и дворец в опасности. А во дворце находилось то, что в настоящее время было для него дороже жизни — его невеста, Мариамма. Поручив Фазаелю защищать стены города, на которые уже напирали орды парфян с царевичем Пакором во главе, он обложил дворец.
