Вечером, действительно, к условленному месту пришел Аарон в сопровождении раба. Лодка тихо качалась там от плавного прибоя морских волн. Тонкий серп луны отражался на темной поверхности вод. Чайки с жалобным криком отлетали на ночлег. В тени утеса, закутанный черным плащом, Малих ожидал беглецов, прислушиваясь к вечернему гулу, стоявшему над шумною гаванью некогда могущественной столицы Финикии.
Увидев беглецов, Малих выступил из тени утеса, чтобы на прощанье обнять сына.
— Да сохранит тебя Бог Авраама, Исаака и Иакова, — сказал он, подводя мальчика к лодке. — Как Он освободил пророка Иону из чрева китова, так освобождает и тебя из пленения римского.
В этот момент от утеса отделились еще две тени и со словами: «Приказ Кассия!» — поразили Малиха мечами.
— О, Ирод! Будь ты проклят! — успел только прошептать несчастный и замертво упал на прибрежную гальку.
Мальчик прикрыл труп отца своего трепещущим телом.
Трибуны, поразившие Малиха, подняли его, положили на его же плащ и понесли к городским воротам. Плачущий Аарон шел за трупом отца, а раб-эфиоп молча следовал за ним. Малих, подкупая раба, не знал, что этот «презренный кушит» боготворил Ирода. В Александрии, когда Антипатр и Ирод, выручая из опасности Цезаря, отчаянно дрались с воинами Птоломея, брата Клеопатры, этот раб-водонос, услыхав, как Ирод в пылу битвы, изнемогая от зноя и жажды, воскликнул: «О, Иегова! Пошли дождь твой, чтобы я не умер от жажды!», побежал с кувшином к Нилу и, под дождем стрел наполнив кувшин водою, подал его Ироду. За это последний взял его к себе и осыпал милостями. Раб этот и выдал Ироду намерение Малиха похитить заложника-сына, а Ирод послал трибунов исполнить приказ Кассия и свою собственную волю.
Тело Малиха, прикрытое тогой одного из трибунов, было принесено в дом, где находился Ирод. Там был и Гиркан. Они сидели в ожидании запоздавшего Малиха, чтобы вместе идти к приготовленному для пиршества столу. Войдя в покой, где сидели Ирод и Гиркан, трибуны опустили тело Малиха к ногам собеседников.
— Что это? — спросил встревоженный Гиркан, предчувствуя что-то недоброе.
Трибуны сдернули тогу с лица мертвеца, на которое упал свет от висячих светильников.
— Малих! — в ужасе проговорил Гиркан, вскакивая с места, и тут же упал в обморок.
Ирод долго смотрел на бледное лицо убитого. Потом он взглянул на стоявшего у ног отца, в каком-то окаменении, юного Аарона.
— Бедный мальчик! — сказал он нежно. — Тебя осиротили, но я тебя не оставлю.
