Эрик щедро плеснул себе шампанского и поставил «Чернокнижника». Теперь сигарету, и можно приступать к работе.
От произошедшего бросает в дрожь, но это неважно. Важна лишь машинка, которая спасет виллу, ранчо, квартиру, яхту и самолет. Можно вздохнуть с облегчением, все будет как раньше: вечеринки, девочки, да еще четыре миллиона удалось сэкономить.
Интересно, что получилось?
Эрик закричал.
На белом листе было совсем не то, на что он рассчитывал. Вместо сентиментальной прозы «Приходского леса» появилось нечто иное: «Бежит Джон. Бежит Мэри. За ними бежит Рекс».
(Я для детей ее собирал. Сейчас они уже взрослые, и с машинкой играют внуки).
Молодой писатель колотил по клавишам и кричал. Кричал так громко, что уши закладывало.
«Рекс бежит в лес. Мэри бежит за Рексом. Джон бежит за Мэри».
* * *
Дикие крики разбудили соседей. Насмерть перепугавшись, они решили, что на знаменитого писателя напали, и вызвали «Скорую» вместе с полицией. Полицейские прибыли первыми и увидели истошно орущего Эрика за пишущей машинкой.
Неизвестно, что было ужаснее: бьющийся в истерике писатель или машинка, из которой торчал наполовину исписанный лист.
«Мэри лезет на дерево. Джон лезет на дерево. Рекс лает на Джона». Затем пробел и еще несколько строк: «Эрик убивает мистера Донована. Эрик до смерти забивает старика палкой. Эрик крадет меня. Эрик должен сесть в тюрьму».
Может, дело было в освещении, а может, в необычно расположенных клавишах, но полицейским показалось, что машинка ухмыляется.
Дэннис Этчисон не только популярный писатель-фантаст, но и редактор многочисленных антологий. В 1991 году, когда издавался третий том серии «Мастера мрака», он попросил Клайва Баркера, Стивена Кинга, Дина Купца, Джойс Кэрол Оутс и меня выбрать самый любимый из своих рассказов и написать небольшое вступление с объяснением своего выбора. Я послал Этчисону следующее:
"Как же выбрать рассказ, который можно назвать моей «визитной карточкой»? Прежде чем избрать «Всегда я слышу за спиной» (1983), я перечитал несколько и остановился на этом не потому, что он самый страшный («За этот и все мои грехи» гораздо страшнее), не потому, что стиль здесь особенный (как в «Спрятанном смехе»), а потому, что он во всех отношениях самый типичный.
Давайте сначала разберемся со стилистикой. Как и большинству коллег, новые произведения даются мне с огромным трудом. Долгое время, кроме «Первой крови», я вообще ничего не мог писать, а потом мне приснился кошмар, который слово в слово изложен в «Капели». Этот рассказ, тут же приобретенный «Альманахом Эллери Квина», и стал моим первым опубликованным произведением. А буквально через пару дней позвонил агент, сообщив, что «Первой кровью» заинтересовалось крупное издательство. Лишь тот, кто когда-нибудь писал «в стол», поймет, что «Капель» для меня
