Распаленная обидой гордость требовала немедленных и решительных действий. Как говорил наш учитель физкультуры, «нагрузка на мышцы разгружает голову». Отыскав в груде инструмента длинный лом, я вышла обратно на холод. Ветер тут же бросил мне в лицо горсть колючего снега.
— И ты туда же, — досадливо поморщившись и протерев глаза рукавом, я отправилась в место, которое оборотни называли шахтой, старательно обходя дом Айса по максимально широкой дуге.
В принципе, настоящей шахтой это считать было сложно: просто череда глубоких ям, каждая примерно два метра в длину и пять в ширину.
На третий день пребывания в деревне я всерьез заинтересовалась вопросом, чем здесь растапливают горны. Ведь кузнечный промысел требует огромных расходов топлива. Леса поблизости не было, следовательно, дрова взять негде, угольных запасов не наблюдалось, однако вонючий дым валил из кузен бесперебойно.
Оказалось, дело решалась просто. Подо льдом равнины скрывались огромные запасы топлива — наши олигархи повесились бы от зависти. Дело было в том самом черном песке, который так удивил меня еще во время прогулки по трехлунному лесу. Земля равнины состояла сплошь из него. Пламя песок давал ровное и сильное, горел долго, только вот запах был, мягко говоря, неприятный. С добычей особых проблем не существовало — надо только сколоть полметра льда, и черпай себе на здоровье хоть ведрами. Вот и выстраивались за поселком в шахматном порядке глубокие ямы. Каждое утро лед приходилось скалывать заново — нарастал он просто с фантастической скоростью.
Ругаясь на весь этот ненормальный мир, на равнину, на звезды над головой, на оборотней в целом и на Айса в частности, я сильным ударом вбила железный прут в лед. Работа оказалась чертовски тяжелой — уже через минуту с меня градом лил пот. Пришлось скинуть меховую куртку. Вскоре за ней последовала и проверенная всеми невзгодами ветровка.
С остервенением раскалывая алмазно-твердый лед, я громко и четко высказывала все, что думаю о твердолобых мужчинах, которые не способны видеть дальше своего носа, вкладывая в каждый удар лома всю накопившуюся злость и обиду. Ледяная крошка веером разлеталась в разные стороны. Дальше в ход пошли логические рассуждения.
— Меня спасли — это плюс, — прут отколол крупный кусок, по форме напоминавший Гренландию. — Какая разница, из-за чего? Я нахожусь здесь слишком мало времени, чтобы делать какие-либо выводы. Меня хотят убить — это минус. С какой стороны ни глянь. Айс защищает меня — это плюс. Защищает из-за того, что боится тех, кто будет мстить — это минус. Если оборотни решат меня убить — это минус. Все. Тупик. Плюсов больше не предвидится, — я еще раз врезала ломом по льду. Прут с неожиданной легкостью пробил преграду и почти полностью погрузился в песок. Осторожно выудив его обратно, я уже приготовилась работать дальше. Все-таки трудотерапия приносила свои плоды. Громить кузню Айса я уже раздумала, на смену этому пришло жгучее желание выцарапать ему глаза.
