Не везет — так не везет. Честно говоря, я надеялась проснуться дома, обсудить с родственниками странный сон, заглянуть в книжку Фрейда, хихикнуть и продолжить существование в знакомом мире, где все просто, понятно и буднично. Не вышло. Кошмар и не думал рассеиваться.
Что было после того, как я вышла из леса — помнилось смутно, словно на память натянули грязную полиэтиленовую пленку: звезды, холод, серая тень с яркими глазами. А между пустошью и моим пробуждением на этой аскетичной кровати вообще красовался колоссальный пробел. С одной стороны, четко ясно — я жива, не замерзла, руки-ноги на месте, голова соображает, правда, с натугой. С другой стороны — надо выяснить, кто меня сюда приволок, и сказать ему или ей, как минимум, большое спасибо. А это значит, что нужно выползти из-под теплой шкуры, вытащить из организма многочисленные занозы (интересно, хозяева-йоги специально доски не шкурят или меня просто бросили на первую попавшуюся под руку поверхность?), найти свою одежду... А вот это открытие было из разряда неожиданных. Кто меня раздел, хотела бы я знать?!
Я резко села на кровати. Ниша, в которой стоял этот шедевр здешнего столярного мастерства, была отделена от комнаты мятой плотной шторой. Сквозь нее лениво просачивался тусклый свет. Одежды поблизости не наблюдалось. Пришлось замотаться в шестилапую шкуру, используя длинные когти на манер пряжек, и решительно отдернуть штору в сторону.
Да, как дома здесь себя мог чувствовать только спартанец, причем очень нетребовательный спартанец. Комнатка оказалась крошечной, не больше кухни в хрущевке. Стены из бревен, щели заткнуты каким-то бурым аналогом пакли, железная печурки в углу, стол-колода плюс приколоченные сверху доски, два стула — две колоды, шкура на полу — восемь лап, головы нет, маленькое окошко — завешено куском ткани, дверь — с корягой вместо ручки. Освещалось это убранство стоящей на столе плошкой жира, в которой плавал хилый фитилек с измученным огоньком. И все. Почему-то больше всего меня потрясло отсутствие вешалки.
«Зато тепло и пахнет псиной», — поспешила утешиться я. К собакам я всегда относилась с любовью и уважением. Жаль, что завести дома щенка не позволяла мамина аллергия на шерсть.
Моя одежда обнаружилась на одном из стульев-колод. Она была выстирана и сложена в аккуратную стопку. На свете не так много вещей, способных меня смутить, но это была как раз одна из них. Я всегда сама забочусь о своей одежде и терпеть не могу, когда кто-то делает это за меня. Дело тут не в брезгливости, просто это, ну... личное слишком, что ли. А тут — незнакомый мир, незнакомый дом, и... аккуратно выстиранные, только что не выглаженные предметы моего белья!
