Гражданин преисподней | страница 99



Были здесь и такие, кто продавал себя сам — калека с клюкой, испитая лахудра неопределенного возраста, явно не способная к деторождению, и мрачная деваха, хоть и молодая, но сплошь покрытая жуткими багровыми струпьями, которые она даже не пыталась скрыть.

Цену за Феодосию тут, конечно, назначили, но столь мизерную, что это можно было счесть за оскорбление. Нет, надо было обеими руками держаться за Фуцела, а в случае его капризов даже сбавить оговоренную мзду.

Внутрь лабаза он гостей не пустил, оставив дожидаться в жилой половине пещеры, где пахло хуже, чем в свинарнике. Пока хозяин отсутствовал, Феодосия ногой вышвырнула вон остатки смердящих шуб. Внушительную колонию многоножек, оставшихся без крыши над головой, тут же обуяла паника.

— Ничего, я здесь наведу порядочек, — пообещала Феодосия. — Дайте только время. Не таких приходилось обламывать. А если что — затрахаю до смерти.

(Эти слова косвенно подтверждали версию о причинах преждевременной кончины предыдущего игумена — Трифона Прозорливого.)

— Он вроде до баб не особо охоч, — засомневался Юрок. — Ему бы только нюхать…

— Куда он денется! — зловеще ухмыльнулась Феодосия. — Навалюсь — и дух из него вон. Ляжками задавлю.

— Вот уж это не надо, — попросил Кузьма. — Лучше живите в любви и согласии. Ты только пореже мойся. Аромат сохраняй.

— Да я, честно сказать, и не большая охотница до мытья, — призналась Феодосия. — Смысла не вижу. Перед завтраком умылась, а к ужину опять грязная. Только время зря теряешь.

— Согласен, — поддержал ее Юрок. — У нас, между прочим, в этом смысле полная воля. Хочешь — мойся, а хочешь — так ходи. Зато метростроевцы моются регулярно. Для этого особый приказ пишется. Попробуй только не выполни.

— Сам Господь Бог предписывал рабам своим совершать регулярные омовения. И не только для пользы телесной, но и для очищения от скверны. — Говоря это, Венедим явно не надеялся, что кто-нибудь обратит внимание на его слова.

Так и случилось, только Феодосия, нетерпимая, как и все отступницы, бросила через плечо:

— Если бы не Божьи заветы, вы, наверное, и задницу бы себе не подтирали.

Вернулся Фуцел, отягощенный всяким добром. Первым делом он накинул Феодосии на плечи шелковый платок, очень роскошный, хотя и сильно побитый молью. Его можно было бы назвать свадебным подарком, только женщине, добровольно запродавшейся в рабство, никакая свадьба не грозила. Затем пришла очередь расчетов с Кузьмой.

— Все, как ты просил, — сказал Фуцел с плохо скрываемой гордостью. — Внимательно проверяй и не говори потом, что тебя обсчитали…. Ведро водяры. Это вам на двоих.