Гражданин преисподней | страница 59



— Ну ты и упертый мужик! — едва ли не с восхищением произнес Кузьма. — Позавидовать можно. Дай тебе волю, ты бы и химерам смирение проповедовал.

— Будь у них душа — с превеликим усердием!

Когда по расчетам Кузьмы вышло, что опасность миновала, они с немалым трудом выбрались из спасительной щели.

— Ни рук, ни ног не чую, — пожаловался Кузьма.

— А я, по всей вероятности, уже никогда не распрямлюсь, — добавил Венедим, которому довелось отсиживаться в дальней, куда более тесной части щели.

— Оно и к лучшему. В Шеоле ты из ста шагов только десять пройдешь в полный рост.

— Стало быть, другие девяносто — согнувшись?

— Сорок — согнувшись, а пятьдесят — на карачках. Это в среднем, конечно.

— Я понимаю. Мне не привыкать. Бывало, всю ночь напролет с колен не вставал.

— С бабами тоже так бывает, — ухмыльнулся Кузьма.

— Баба на пуховиках стоит, а я на голом камне.

— Сочувствую… Ты побудь пока здесь, а я гляну, что там темнушники наворотили. Авось что-нибудь полезное найду.

Он бесшумно удалился в ту сторону, откуда противно попахивало сгоревшим порохом, и через некоторое время так же бесшумно вернулся обратно. В темноте Кузьму выдавало только сосредоточенное сопение да кисловатый запах перегара.

— Ну как? — поинтересовался Венедим, в глазах которого подземный мрак почему-то роился смутными пятнами.

— Да никак! Потолок сплошь рухнул. Сверху гнилью тянет, как из раскрытой могилы. В завале нашел один ботинок, дырявую флягу да полкраюхи хлеба. Дальше такие глыбы, что и вдесятером не сдвинешь. Или темнушники химеру наповал пришибли, или сами там костьми легли.

— Что же нам делать?

— Пойдем потихонечку.

— Куда? Сзади завал, впереди тоже завал.

— Это не твоего ума дело. Феодосия и тот темнушник, который в заложниках оставался, обходным путем сюда добирались, хоть и по колено в воде. Если эта бочка благополучно прошла, то и мы пройдем. Лишь бы вход не проскочить.

Кузьма двигался своей обычной походкой, время от времени пощелкивая пальцами, дабы по характеру эха определить расстояние до возможного препятствия, а Венедим семенил следом, держась за его плечо.

Еще до того, как тронуться в путь, Кузьма предупредил спутника:

— Ты пока попусту не болтай. Мне сейчас уши совсем для другого дела нужны.

Впрочем, полагался он не только на слух, но и на обоняние, шмыгая носом, словно крыса, обнюхивающая приманку. Время от времени Кузьма приостанавливался и начинал тщательно ощупывать стены, чаще всего почему-то правую.