Они щеголяли яркими рубашками с короткими рукавами, с какими-то вытачками спереди, что делало эти рубашки больше похожими на женские блузки, чем на мужскую одежду. И вообще, что-то странное было в этих юношах с нарумяненными щеками и крашеными волосами. Макеев почувствовал какую-то неприязнь к ним и уловил даже, что с их стороны исходит нечто подобное. На него поглядывали с удивлением, смешанным с презрением.
Решив не обращать на такие мелочи внимания, Макеев сообразил вдруг, что безутешная супруга запаздывает уже на десять минут. Он начал с беспокойством оглядываться и вдруг почувствовал себя словно под микроскопом. За ним явно кто-то наблюдал, и он готов был поклясться, что это сама Лилия Николаевна.
«Что ж, — подумал Макеев, — это нормально. Звонит, понимаешь ли, незнакомый мужик, что-то лепит про ее пропавшего мужа… Я бы на ее месте поступил точно так же. Понаблюдал бы сначала, кто и каков из себя».
Прикинув, что минут десять на его визуальное наблюдение супруге Воловика должно хватить, он спокойно уселся на лавочке, в уверенности, что скоро появится и сама наблюдательница.
Как ни был он подготовлен к тому, что ему предстоит увидеть, он испытал все же некоторый трепет, когда она появилась со стороны Цветного бульвара и начала приближаться к его лавочке. Значит, точно, наблюдала, решил он, и сочла возможным не опасаться никаких провокаций с его стороны.
— Нам придется отсюда уйти, — сказала она, остановившись перед лавочкой, на которой он сидел. — Здесь слишком не подходящее общество для приличных людей.
А вы, я вижу, приличный человек.
Макеев тут же вскочил, едва она подошла. Газеты не врали, делая комплименты ее внешности. Она была уже не очень молода, но отличалась невыразимым обаянием.
На Макеева она смотрела с интересом и даже каким-то обещанием, сквозившим в ее взгляде и едва заметной улыбке. Впрочем, Макеев тут же сообразил, что это отработанное выражение лица, которое к нему конкретно никакого отношения не имеет, и обещание, уловленное им, существует скорее лишь в его воображении. Ему сразу стало как-то легче.
Словно спала какая-то тяжесть, навалившаяся на него, как только он ее увидел.
— Давайте пройдем на Тверской бульвар,. — предложил он. — Там народу поменьше, можно будет поговорить спокойно.
И все же Макееву нужно было еще несколько минут привыкать к ее обществу, чтобы не чувствовать себя зажатым. Пока они добрались до Тверского бульвара, он уже окончательно оправился от своего первого впечатления и перестал представлять себе, какая она в постели и что вызывает у мужчины обладание ее телом.
