«Давление у наркомана скакнуло, — понял Миша. — Пульс у него сейчас под двести. И давление верхнее двести двадцать — двести сорок. Как бы не окочурился от страха...»
— Чего случилось-то, Сан Саныч? — Посмотрев по сторонам, Миша выбрал «жертву» — бандита в относительно чистой футболке под адидасовской курткой, подошел к старательно имитирующему глубокий обморок братку, нагнулся, разорвал футболку у него на груди.
— Накладочка произошла, — ответил Сан Саныч, придирчиво рассматривая раненое предплечье. — Макарыч очнулся. Он пьяный, можно сказать — под анестезией... Да что я вам объясняю, сами знаете — пьяному море по колено и все травмы по фигу... Очнулся, выгребся из-под горы битого стекла, схватил «розочку», прыг на ноги и давай размахивать осколком бутылочного горлышка. Пришлось Черепа грубо уронить на пол. Иначе Макарыч нечаянно полоснул бы ему стеклом по сонной артерии. Спасая Черепа, заработал порез предплечья. Обиделся я на Макарыча очень. Посмотрите, доктор, он как — живой или нет?
— Посмотрю, но сначала руку вам перебинтую.
Оторвав от чужой футболки лоскут, Миша разыскал за стойкой бара чудом уцелевшую чекушку водки. Заодно пощупал пульс бармену. Нормально, жить будет. И вообще, надо отметить, при всей крутости разборки Сан Саныч умудрился особо серьезно никого не травмировать. «Не нужно ему следы для легавых оставлять, — давно догадался Миша. — Не к чему Волкодаву оставлять за собою трупы». Повезло Сан Санычу и с Макарычем. Жив курилка. Алкоголика-десантника в отставке Чумаков осмотрел сразу после того, как замотал порез на руке у Сан Саныча, предварительно обильно побрызгав рваное мясо водкой. Макарыча Сан Саныч не иначе схватил за загривок и от души приложил мордой об стойку. Нос всмятку. Губы разбиты, лоб в крови. Догадается обратиться к врачу, пожаловаться, что навернулся пьяной мордой об асфальт, — выживет. Не догадается, начнет лечить сотрясение мозга спиртным — загнется. И доктору Чумакову его ничуть не жалко.
— Что ж, доктор, сдается мне, пора и честь знать. — Сан Саныч поправил сделанную Чумаковым повязку, едва заметно поморщился. — В гостях хорошо, а дома лучше... Креветка! К ноге! Быс-с-стро!!!
Юный бандюшонок действительно, как собака, согнувшись в три погибели, чуть ли не на четвереньках, моментально подскочил «к ноге». Одно слово, и он начнет лизать Сан Санычу сапоги. Верный раб у ног нового хозяина, готовый резать глотки старым друзьям, счастливый от того, что, однажды стукнувшись башкой о стенку, более с Сан Санычем не конфликтовал.
