— За ним будете, — указал на веселого барчука провожатый. Игнат скромно присел на краешек лавки — колени вместе, руки на коленях, — спросил, потупившись:
— Я извиняюсь, а сколько стоит поговорить с бабкой... с Глафирой Ивановной?
— Она сама скажет, сколько. — Курносый Петр (или Павел?) шагнул к звуконепроницаемой двери.
— Я извиняюсь, а если у меня денег не хватит?
Барчук хохотнул, курносый взялся за дверную ручку, улыбнулся покровительственно:
— Боитесь переплатить? Не бойтесь, лишнего баба Глаша не возьмет.
— Лишних денег не бывает, — вздохнул Игнат, поправляя галстук.
Барчук прыснул в кулак, курносый нахмурился и произнес торжественно:
— Баба Глаша глянет на тебя и сразу узнает, сколько в твоих карманах денег. Лишнего, повторяю, не возьмет. На стакан браги, не бойся, останется.
Барчук заржал во все горло, курносый взглянул на него строго, потянул дверную ручку. Скрипнули петли, образовалась темная щель, но дверь, за которой царила мрачная чернота, курносый распорядитель так и не отворил — во дворе громко гавкнул пес.
«В нашем полку прибыло — загорелая матрона, что сошла с первого рейсового автобуса, подоспела», — догадался Сергач.
Курносый прикрыл дверь в святая святых и ушел встречать вновь прибывшую. А смешливый барчук повернулся к Игнату щекастой физией и вроде как бы попросил прощения за смешливость:
— На меня хохотунчик напал, хы-хы-ы, меня... когда волнительно... хо... всегда ржач забирает, хы-ы-ы-хы-ы...
— Когда волнуешься, ржать начинаешь, да?
— Ыгы, гы-гы-ы... — Барчука сотрясали веселые конвульсии.
— Интересная нервная реакция на стресс. Ты, парень, женатый?
— Не-а, ха-а...
— Будешь жениться, смотри, не описайся в загсе со смеху.
— Ых-ы-хы, кончай прикалываться, без тебя хр-р-реново...
Барчук безуспешно боролся с «хохотунчиком», а в горницу вошла, сопровождаемая курносым, южная дама. Покосилась на невольника веселья, перекрестилась на икону, села на лавку. Место выбрала подальше и от давящегося смехом паренька, и от показушно серьезного Игната Кирилловича.
Распорядитель спешно прошмыгнул за главную в этом доме дверь, спустя секунды воротился, поманил барчука пальчиком. Тем же жестом, что манила Сергача торговка брагой. Мученик «хохотунчика», повинуясь, вскочил шустро и исчез вместе с курносым распорядителем за пухлой дерматиновой дверью.
Загорелая дама сделалась пунцовой. В отличие от барчука, она нервничала стандартно — с повышением артериального давления, потливостью и перестуком зубов.
