Собака, точно так же как и раньше, лежит без движения, а перед верандой шумят птицы – здесь разбросаны куски размоченного хлеба, остатки картошки, свеклы, фасоль. Больная, голодная крыса вылезает из своего укрытия, на своих ослабевших, нетвердо стоящих на земле лапках подбегает, не обращая никакого внимания на когти, клювы и крылья, к разбросанному для птиц корму и быстро проглатывает несколько зерен фасоли, хватает кусок размоченной булки и, чуть не подавившись им, снова прячется в темной норе. Украденный у птиц хлеб не приносит чувства полного насыщения. Я выхожу снова, хватаю кусок пареной репы и, переполошив разъяренных воробьев, тороплюсь обратно в нору. Набиваю брюхо студнеобразной мякотью.
Время идет, и вот опять мне не дает уснуть чувство голода.
Голод пробуждает меня от боли, лихорадки, слабости, бреда, страха. Голод заставляет меня жить и искать пищу, не обращая внимания ни на птиц, ни на спящую собаку, ни на кошачьи тени на крыше, ни на булькающие голоса людей.
Перед глазами рассыпаются неровные красные круги. И среди них один постепенно становится все более и более четким. Это Он… Отощавший Старик с кровавыми дырами на месте вырванных людьми глаз все идет следом за маленькой серой самочкой. Тщетно пытается схватить её зубами за хвост… Спотыкается… Да это же я, ведь это я, та старая крыса, которой выкололи глаза… Во сне я стал этим Старым Самцом… Но это же невозможно! Ведь я же вижу… Мне надо только открыть глаза… И я просыпаюсь…
Нога прямо-таки пульсирует в лихорадке. Болит сорванный коготь. И снова голод раскрывает мне глаза, удлиняет и заостряет резцы, снова он гонит меня туда, где есть пища, – во двор, залитый лунным светом.
Я подползаю к жестяной миске и, не обращая внимания на сонное ворчание старой собаки, краду кусок вареной гусиной шейки.
У живущих в окрестных подвалах крыс конечности несколько длиннее, а головы меньше. Они запросто могли бы прогнать меня, но они сыты и знают, что еды здесь хватит на всех.
Пульсация в ноге понемногу затухает, острая боль постепенно сменяется более слабой. Сильно болит только то место, с которого сорван коготь, и, когда я пытаюсь встать на больную ногу, мне сначала кажется, что пес все ещё продолжает держать её в зубах…
Живущие в доме старики каждый день кормят птиц. За домом находится небольшой садик, там есть фруктовые деревья, кусты и грядки с овощами.
Кот, которого я видел на крыше, такой же старый, облезший и слепой, как и собака. Он не ловит даже забегающих из сада мышей. Голуби и воробьи скачут прямо над его головой, но он только время от времени фыркает и потягивается, демонстрируя крупные, острые когти на лапах.
