Покинутые города в дебрях Мексики видели лорд Кингсборо, Стефепс. Художник Вальдек зарисовал изображения людей, растений, высеченные на стенах.
Сумбатов, возможно, шел по следам Кингсборо и Стефенса.
НОЧЬ НА НОВИНСКОМ БУЛЬВАРЕ
Карлсбад
Дневник Веригина
Было поздно, когда я ушел от Сумбатова и долго еще бродил по пустынным улицам Москвы.
Устав от скитаний, я провел ту ночь почти без сна на Новинском бульваре. Мучительно "думал о том, как много дел мне предстоит, сделать завтра: получить паспорт, билет и сразу же уехать за границу, скрыться. Хорошо помню одно: сидя на скамейке в тени лип, я то отрывался от своих тревожных дум и мысленно продолжал свой разговор с этим странным и притягательным Сумбатовым, то невольно ловил слова случайных прохожих.
"Найдите же, - чудился мне глубокий голос Сумбатор. найдите человека, который сказал бы: за свою жизнь я все исчерпал и мне пора умирать".
"Нет такого человека, - мысленно отвечаю я. - И тяжко ему, когда поймет: пора уходить из жизни, а что он оставляет на земле?.."
"Мы скажем такому самому обыкновенному человеку, - снова слышится мне голос Сумбатова: - Ты горюешь, потому что не успеешь даже учесть свои ошибки, как кончится твоя жизнь. Теперь же все будет по-другому: не годы, а тысячелетия перед тобой. Учись исправлять свою жизнь... Д о с т и г а й! Успевай!"
Мимо меня прошествовал грузный мужчина средних лет. Чуть отстав от него, плелся сутулый человек в косоворотке.
- Главное - это кредит. Без кредита торговли не заведешь... - Голос уверенный, чуть снисходительный. - Ладно! Отпущу тебе товаров. Будет тебе и кредит.
- Век не забуду такой доброты, ваше степенство!.. - Голос смущенный, озабоченный.
Потом другие голоса, юные, приглушенные:
- До свиданья... Приходите же вечером завтра... Не дождусь, чтоб увидеться один на один...
- Да! Приду.
Все стихло.
Сквозь густые ветви лип возле моей скамейки на Новинском бульваре пробивался свет луны и рисовал свои узоры на дорожках.
Две женские фигуры возникли из узорчатой тени лип на бульваре.
- Ах, маменька, - ворвался в мои думы девичий трепетный голос, - ведь я его люблю. Ведь есть же на свете любовь,
- Ну, милая, - серьезный и властный голос, - на свете, может, и есть любовь, но есть и терпение! Вот что есть на свете! Терпение! Держи себя в руках. А то отцу расскажу! И возьмет он тебя тогда в жесткие свои руки. Узнаешь, что такое воля родительская.
- Ах, маменька!.. - Голос слезный и вдруг прервался.
