— А ничей! Сам свой я да божий! — бойко ответил мужик.
— Боярский лазутчик, чай, шиш! — крикнули из толпы казаков, услыхавших возню и теперь окруживших шатер атамана.
— В глаза тебе плюнуть за экое слово! Какой же я шиш! — разозлился мужик.
— А пошто ты залез в кусты?! — взъелся кашевар.
— Ватамана смотреть. Родом-то я, вишь, с Нижегородчины, князей Одоевских вотчины…
— А на что же князьям Одоевским наш атаман? — снова кто-то из казаков, забавляясь, перебил мужика.
— Дура! Каким князьям? Князя мы на воротах повесили, а сами пошли праведна ватамана искать: к Алехе Протакину, к Василию Лавреичу Усу и к тебе, ватаман честной, — поклонился мужик Разину.
— А на что вам во все концы посылать? Шли бы разом сюда. Наш атаман удал и богат, всем Доном владает! — сказал молодой кашевар.
— Наш атаман прошлый год персицка царя покорил, караваны купецкие разбивал, воевод казнил, а царь ему милость дал, — подхватили собравшиеся казаки.
— А ныне наш атаман казацкое царство ладит от Буга до Яика, всех беглых зовет! — подойдя, подхватил Еремеев.
Тот мотнул головой.
— Пошто к вам! К Василию Лавреичу, мыслю я, наша дорога.
— А что за Василий?
— Василия Уса не слышал?! Таков богатырь-то великий! Бояр сокрушитель, дворян погубитель, неправды гонитель — вот кто он, Василь-то Лавреич! Он ватаман-то поболе вашего будет!
— Поболе?! — с насмешкой переспросили его из толпы.
— Мужики с ним всю Тульщину и Тамбовщину погромили, дворянские домы пожгли, — продолжал пленник. — А вы что? Слава про вас шумна, а поистине молвить, так вы не за правду идете, а по корысти…
— А Васька за правду? — спросил Разин.
— Василий за правду! — уверенно подтвердил пленник. — Все ведают, что Василий Лавреич за правду. За ним-то всяк, не жалея души, полезет. Таких ватаманов, как он, больше нет…
— Сам видал ты Василья? — спросил его Разин.
— Я не видал. Народ видел! Весь народ говорит — стало, правда!
— Каков же он атаман?
— Орел! Собой богатырь. И ростом взял, и дородством, и силой, и головою мудрец. С ним разок человеку потолковать, его речи послушать — и хватит тебе утешенья и радости на всю жизнь.
— Красно говоришь!.. — оборвал Минаев, подошедший со стороны, заметив волнение и скрытую ревность в глазах Степана.
— А где он, Василий-то, ныне стоит? — в свою очередь, перебил Степан.
— Вот и сам-то ищу. Сказали, что тут на Иловле, али на Камышинке-речке, в лесу он скопляет силы. Тьма народу к нему идет. Сказывают, и в день и в ночь все приходят.
