В два шага Кит пересек комнату и навис над Викторией. От неожиданности она забыла про ножницы.
— Не выйдет, дорогая Мэри Поппинс, — четко сказал он, и на нее пахнуло сигаретным дымом и запахом его тела. — Эту семью я разрушить не дам. Поняла?
Он смотрел ей прямо в глаза.
Как же ты тогда вот это терпишь? — махнула она в сторону Максова кабинета. — Почему не борешься за нравственность?
— Это другое, — отмахнулся Кит. — И тебя это не касается!
— Ты все себе придумал, — спокойно произнесла Виктория, машинально натягивая одеяло до подбородка. — Бездоказательно!
Кит выпрямился, как-то даже облегченно вздохнув:
— Ну что ж… Я докажу тебе, что мои подозрения имеют под собой твердую почву.
— Когда? — ехидно поинтересовалась Виктория.
— Скоро.
Кит неторопливо покинул комнату и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Но ни завтра, ни послезавтра Никита не напоминал Виктории об их разговоре. Она видела его только по вечерам. Ночью, вдруг проснувшись, слышала его дыхание за стеной, изредка переходящее в храп. Днем он пропадал у себя в студии, говорил, что готовится к выставке. Марине сразу не понравилось сообщение о том, что у них живет Никита. Конечно, Виктория старалась описывать их житье-бытье с юмором, в светло-бежевых тонах и, уж конечно, ни словом не обмолвилась об инциденте после филармонии. Но Марине этого не требовалось. Видимо, она слишком хорошо знала родственничка… Она собралась, как ежик, и Виктория кожей почувствовала ее колючки.
— Старайся с ним много не разговаривать и вообще внимания не обращай, — наставляла подруга, вцепившись в рукав Викиного плаща. — Вообще веди себя так, как будто его пет.
— Как ты себе это представляешь? — не удержалась Виктория. — У него глаза как бинокль. Он следит за мной.
Сказала и язычок прикусила — сейчас Марина начнет требовать подробности.
— Он что-нибудь заподозрил? — насторожилась Марина.
— Вынюхивает.
— Я скажу Максу — пусть отправит его в деревню. Пусть наймет бригаду для ремонта. Пускай займется домом. Срочно. Скажу, что девочкам нужен свежий воздух. Ничего, Вика, не переживай. Мы его уберем.
Вика покосилась на подругу. Со времени их первой встречи здесь, в больнице, Марина заметно сдала. Под глазами образовались коричневые круги, а сами глаза, когда-то цвета летней зелени с одуванчиками, потускнели, как та же трава в октябре. Но едва Марина заговаривала о Викином «внедрении» в семью, глаза зажигались, освещались дрожащим огнем, как если бы кто-то внутри Марининого существа раздувал затухающий костер. Новая идея, вероятно, питала ее, и Виктория не чувствовала за собой права отнять у подруги эту слабую подпитку. Хотя сама роль, предложенная Мариной, была Вике неприятна и чужда, она всякий раз своей рукой подкладывала углей в тлеющий костер, плохо представляя, во что все это выльется.
