Выбросив длинную конечность с будто приросшей к ней камерой к потолку, Кит выстрелил вспышкой в Карину и Ренату, и те успели состроить в объектив потешные рожицы.
Щелкнув напоследок камерой, висевшей на животе, Протестант растворился в толпе.
— Некрасиво кривляться, — одернула Виктория своих воспитанниц.
— Мы позируем, — возразила Рената.
— Ваш дядя просто балуется. Разве вы не поняли? Мне кажется, у него и пленка давно кончилась в фотоаппарате.
— Балуется?! — Девочки в недоумении уставились на нее.
— Что вы, Виктория Викторовна, он совсем не балуется! — В глазах Ренаты мелькнуло осуждение.
— Дядя Кит — великий фотограф! — с обожанием поддержала сестру Карина. И отодвинулась от Виктории.
Вика не стала спорить. Разберись-ка в этих родственных отношениях. Всерьез заявление девочек она, конечно, принять не могла, но чтобы проверить ощущения, решила понаблюдать за Никитой. Толпа тусовалась. Все занимались тем, чем и положено заниматься в антракте, — дети пили лимонад и лопали пирожные, взрослые закусывали в буфете, собирались кучками. Журналисты брали интервью. Кит бродил среди тусовки и фотографировал. Но как! Он не искал удобных ракурсов, не присаживался на корточки и не пристраивался к освещению. Казалось, он вообще не думает о кадре. Он даже успевал потрепаться со знакомыми. Стоит так беззаботно, болтает, и вдруг откуда-то сбоку вылетает его рука с камерой, ничего не подозревающего человека, шедшего мимо по своим делам, ослепляет вспышка, снимок сделан. Фотограф, вполне довольный добычей, усмехается. Его длинная конечность с будто приросшим к ней фотоаппаратом вылетала то тут, то там, вызывая суматоху. Люди не подозревали, что являются объектами его внимания, и оставались естественными. Было полное впечатление, что Кит балуется, шалит, жонглирует своими камерами ради показухи. Как раз накануне Виктория с девочками смотрели телепередачу о животных. Там показывали хамелеона. Сидит он тихонько, окраска под цвет окружающей среды. Бабочка мимо летит, ни о чем не подозревает. Хамелеон не производит ни малейшего движения в ее сторону. Сидит себе и сидит. Но вот в мгновение ока его язык пулей выпрыгивает изо рта, разворачивается резинкой, длинным шнуром и хватает бабочку! Секунду спустя хамелеон сидит как ни в чем не бывало. Будто он ни при чем и бабочки не ел. Сейчас, в фойе театра, Вика поняла: Кит — хамелеон. А вся тусовка, включая ее, Викторию, — скопище разноцветных бабочек. Макс на юбилее театра так и не появился. А вечером пригласил ее к себе в кабинет. Виктория набрала в легкие побольше воздуху, расправила грудь, припудрила нос и поплыла в кабинет. Она решила не обращать внимания на косящий в ее сторону грачиный глаз Никиты. Кто он такой? По крайней мере ей нет до него никакого дела. Его чрезмерное любопытство — только признак невоспитанности.
