Я пошел к канатке, остальные потянулись следом. На душе было отчего-то нехорошо. И вновь, как бывало не раз за последние месяцы, мне показалось, что кто-то стоит за плечом. Только контур, еле различимый в воздухе. Долговязая черная фигура. Но - не человек, это я чувствовал. И сердце снова ухнуло и забилось вдвое чаще. Я резко обернулся - конечно, никого. Конечно, показалось. Я поднял голову и посмотрел на солнце. Может, активность? Магнитные бури? Аленка подошла и взяла меня за руку:
- Леша, все в порядке?
- В порядке.
- Ну что ты такой?
- Какой такой?
- Ну… такой…
- Все в порядке; Алена. Все в порядке.
- Ну ладно. - Аленка отошла назад, к Ольге. На посадочной площадке толпился народ. Я встал за девчушками. Черненькая обернулась и с интересом посмотрела на меня. Длинные черные волосы до плеч, как ей не жарко?
Я взглянул ей в глаза. Красивые глаза, карие, блестящие, влажные. С такими озорными искорками, ну ты знаешь. Девчушка отвела взгляд.
- А как по отчеству? - спросил я.
- Что? Это вы мне? - Она удивленно повернулась.
- Спрашивать имя у незнакомой красавицы - пошло и скучно. - объяснил я. - Поэтому всегда спрашиваю отчество. Кто вы по отчеству будете?
- Михайловна, - сказала девушка и хлопнула длинными ресницами.
- Михална… - Я покатал слово по языку, звучало красиво. - А из какого города, Михална?
- Из Москвы.
- Тоже из Москвы?
- И вы тоже из Москвы?
Подружка дернула ее за рукав и шагнула к наезжающему сиденью. Михайловна замешкалась, а когда опомнилась, подружка уже плюхнулось на сиденье. Михайловна попыталась обойти и сесть с другой стороны, но каретка уже тянулась к краю, и дежурный по Площадке, загорелый парень с обветренным лицом, остановил Михайловну:
- Куда? Стой! На следующей.
И усадил ее на сиденье, идущее следом. Они уехали - каждая на своей каретке, с пустующими соседними местами.
- Эх! - сказал сзади Баранов. - Быть может, это место для меня!
Я сел на следующую каретку, а рядом со мной плюхнулся Шуршик. Каретка на миг застыла, неуверенно покачнулась и двинулась вперед. Отсюда хорошо смотрелся черный затылок Михайловны. Она повернулась, улыбнулась, помахала рукой, да так и осталась сидеть вполоборота.
Мои сандалии еще раз чиркнули по листве, и склон резко пошел вниз. Я поднял голову и посмотрел на железную лапу, которая пристегивала наши с Шуршиком сиденья к канату. Лапа смотрелась солидно и уверенно.
- Перелезем? - спросил я Шуршика.
- Куда? - не понял Шуршик.
- Вон, к Михайловне.
