Внутри помещение напоминало нечто среднее между складом и оружейной. Политос даже присвистнул от удивления. Здесь хранились и колесницы, дышла которых торчали вверх. Шлемы и доспехи аккуратно выстроились возле одной стены, возле другой - копья, мечи, луки, между ними стояли сундуки, полные одежды и одеял.
- Сколько всего! - воскликнул Политос.
Антилокос, который не умел смеяться, отвечал с угрюмой ухмылкой:
- Все отобрано или снято.
Политос кивнул и прошептал:
- Неужели так много!
Из-за стола, заваленного глиняными табличками, поднялся старик и направился к нам по песчаному полу.
- Что еще? Неужели нельзя хоть на минуту оставить меня в покое? Зачем ты опять тащишь сюда незнакомцев? - жаловался худой ворчун с кислым выражением лица. Ладони старца были согнутыми, как клешни, а спина сгорблена.
- Я привел к тебе новичка. Мой господин Одиссей хочет, чтобы его облачили как подобает. - Проговорив это, Антилокос повернулся и нырнул под низкую притолоку входа.
Шаркая ногами, старик приблизился настолько, что мог прикоснуться ко мне, и поглядел прищурясь:
- Ты огромен, как критский бык! С чего это царь решил, что я сумею найти одежду на такого бугая? - Бормоча под нос, он повел меня и Политоса мимо столов, уставленных бронзовыми кирасами, поручнями, поножами и шлемами. Я остановился и потянулся к шлему с красивым гребнем.
- Не этот! - взвизгнул вредный старикашка. - Такие не для тебе подобных!
Одной клешней он впился мне в предплечье и потащил к груде одежды на земле, валявшейся возле входа под навесом.
- Вот, - сказал он. - Погляди, может, подыщешь что-нибудь подходящее.
Мне пришлось потратить много времени, но наконец я оделся в запачканную льняную тунику, кожаную юбку, которая доходила мне до колен, и кожаный жилет, не стеснявший движений. Старик хмурился и ворчал, но я настоял, чтобы и Политос отыскал тунику и шерстяную куртку. Из оружия я выбрал простой короткий меч и прикрепил кинжал к поясу справа под курткой. Ни на мече, ни на кинжале не было ни драгоценных металлов, ни самоцветов, впрочем, по перекрестью бронзового меча змеился сложный рисунок.
Старик так и не смог подыскать мне подобающий шлем, пришлось наконец остановиться на бронзовом колпаке. Сандалии и подбитые бронзой кожаные поножи завершили мое облачение, впрочем, большие пальцы ног все же выступали за края подошв.
Старик противился изо всех сил, однако, настояв на своем, я взял два одеяла. Он визжал, спорил и пугал, грозя позвать самого царя, чтобы тот убедился, какого прислал нахала. И лишь когда я поднял его в воздух, ухватив за ворот туники, он успокоился и позволил забрать одеяла. Но от выражения его лица скисло бы и парное молоко.
