— Складно излагаешь, Дик. Ясно и просто. А ты говоришь — игра. Игра… поломалась, когда все твои бойцы полегли смертью дебилов в этом злачном ресторанчике-шале. Пришлось зачищать все начисто, лучше никаких трупов и горелый остов увеселительного заведения, чем трупы ничьих людишек.
— Глостер…
— Да ты не беспокойся, Дик. Во-первых, ты прав. Все не так уж провально.
Наша оперативная агентура поработала на совесть: мало того, что слух о трениях между Батенковым и Ландерсом распространился уже достаточно, никакой другой идеи братве по горячке просто в голову не придет! Ну а когда таковая идея явится — будет поздно: как говорили в Одессе, четыре сбоку — ваших нет. Да к тому же ты знаешь, Лир не любит отдавать фатальных приказов, касающихся его людей, досконально не разобравшись. Первые сведения из Южногорска и окрестностей — о том шальном малом, что перестрелял всех и вся, — подойдут уже сегодня к вечеру.
И завтра утром мы получим пусть мутную, но картинку относительно незапланированной «случайности» на милом лазурном побережье… Этот назвавшийся покойным Маэстро, может статься, совсем неведомый фигурант какой-нибудь из контор, государственной, Частной. Решил вступить в игру и начать с того, чтобы нас мистифицировать: некоторые обожают мистификации, уж очень это действует на потравленные войной и кокаином мозги, вроде твоих.
— Ты не дослушал, Глостер. Скажи, зачем Лиру нужна была эта подстава с этой Алей Егоровой? Умом — понимаю, разумом — не могу оценить иначе, как претенциозную глупость, усложняющую простую операцию устранения.
— У всех свои маленькие слабости, Дик.
— Маленькие? Слабости? — Дик снова приложился к бутылке и глотал, пока емкость не опустела. — Слабости… Коллекция «Карты Таро» — тоже слабость?..
— Дик…
— Нет, Глостер, нет. Лир сходит с ума. Сначала эта его идефикс с девками-киллерами…
— …Блестяще себя оправдавшая в случай с Ландерсом, нет?
— Дьявол, Глостер, ты никак не хочешь понять! Старик не разрабатывает операции, он давно играет, и именно от этого получает свой ма-а-аленький кайф? И игра эта становится все более… художественной. И — рискованной.
— Риск — дело благородное. И азартное. Разве все мы свой, как ты выразился, кайф получаем от чего-то другого? Молчишь?
— Глостер, тебе не приходила в голову мысль, что…
— Да?
— Нам достаются объедки со стола Лира. И тревожит меня даже не страх, а то, как красиво и азартно можно было бы сыграть… самим. Просто, без этих маразматических наворотов, что стали свойственны всем нашим разработкам последнее время… Да. Просто и результативно. Кто-то великий сказал… молодые и дерзкие побеждают куда чаще, чем старые интриганы… Нет?
