— Ты что? — наклонилась теперь над ней Катя.
— Ничего, — ответила Ольга, глядя прямо перед собой невидящим взглядом.
— Не сиди. Сама же сказала… Нужно уходить отсюда.
— Куда?
— Ну, найдем куда! Ко мне поедем. Мать уже накушалась в лоскуты, бабка у меня парализованная, никто ничего… До завтра перебедуем, а там — видно будет.
Оля тряхнула головой, словно приходя в себя, глянула на Катю, скривилась:
— Картина битвы мне ясна. Девочка из, неблагополучной семьи. За этой, как ее… за чертой бедности, И девочке захотелось колготки эластик, шубку и золотое кольцо. В нос.
— Ну и захотелось! Что, всю жизнь так и прожить — среди бабкиной вони и материного пьяного гундежа?!
— Зато теперь хлебнула большого человеческого счастья. Аж наизнанку вывернуло. Катя вздохнула.
— Ладно, подруга, не бери в голову. Я не в осуждение. При тонком кошельке всем хочется толстого счастья. Тебе повезло. Ты еще не вляпалась. Тебе есть куда вернуться. Мне — некуда. — Оля вздохнула.
— Как это — некуда?
— Вот так. Увязла я во всем…
— В чем это?
— Не важно.
— Что ты несешь? Сейчас мы…
— Заткнись! Прав был тот сумасшедший, как его…
— Маэстро.
— Ну, Маэстро. Баловаться с оружием нельзя. Оно убивает.
— Олька, ты не в себе…
— Еще как в себе. Уби-ва-ет. Или ты, иди тебя. Третьего нет. — Она замолчала, глядя в одну точку, приказала зло:
— Вали отсюда. Живо.
— Как…
— Ножками. По бережку. А лучше — пересиди где-нибудь в рыбацкой лодчонке.
Не замерзнешь. А с утреца — до дому, до хаты. Разные у нас с тобой тропки. Давно разные. А что здесь была, забудь. Совсем забудь.
— Ты говорила — на машине.
— Дорога здесь одна. Перехватят.
— Кто?
— Конь в пальто и два жирафа. — Помолчала, подошла к автомобилю, отомкнула дверцу. Взяла с сиденья пачку сигарет, из бардачка — зажигалку и початую фляжку бренди. Открутила крышку, хлебнула прямо из горлышка, закурила. — Будешь?
Катя отрицательно замотала головой.
— Вольному — воля, спасенному… Беги. Спасайся. Потом будет поздно.
— Олька, ты правда не можешь? Или — нарочно меня отсылаешь, чтобы самой…
— Сколько тебе лет, дите?
— Тринадцать.
— А выглядишь старше.
— А сама-то ты…
— Все. Прекратили пререкания! Бегом! Рысью!
— Я не…
Ольга одним движением вскинула дробовик — выстрел треснул в ветреной ночи, как сухая жердина. Картечь с воем пронеслась над головой девушки, Катя вздрогнула, скукожилась, как воробушек…
Одним движением Ольга передернула затвор:
— Беги!
Катино лицо побелело как мел. На секунду она замерла, будто держа равновесие на краю пропасти, и стремглав понеслась туда, к обрыву, в спасительную темноту. Ольга посмотрела ей вслед, обессиленно опустилась на порожек джипа, подобрала выпавшую сигарету, сделала из фляжки длинный глоток, затянулась несколько раз, не вынимая сигареты изо рта… Произнесла тихо, словно про себя:
