Огонь на поражение | страница 37



Короче, перепугался я — жуть. Как просветлит — чувствую, «белка» идет. Ну и рванул первой же электричкой на Москву… Как к ней через лес бег, все казалось — гонится кто за мной, да голос тещин: «Задушу… Задушу…»

Весь путь в тамбуре ехал — там люднее, не так страшно, а только шептать начинает, я к бутылке с самогономто и приложусь… На подходе к дому друганы перехватили, портвейном подмогли, пришел уже к двери «автопилотом», открыл кое-как…

А тут сама Авдотья Никитична подвинулась, громадная, как бронепоезд.

«Где акции, гад?»

«Продал».

«А деньги? Пропил?»

«Чуточку… Да рази их все пропьешь?!»

."Сколько всех-то?"

«Мильоны…»

«Где?!» .

«Там», — махнул я рукой в сторону туалета и отключился.

Очнулся на белых простынях. Лежу тихо, как мышь, трясун ознобить начинает… Теща появляется, да стакан ко рту.

— Похмеляйся, милок. Только но чуть-чуть, не в раз.

И стакан мне протягивает.

Вот она, думаю, горячка, началась…

— Мамашка моя как узнала, что деньги целехоньки, — прямо не своя стала!

Пока Толик по селам самогоном наливался, закрылось это «МММ» и сбережения у людей пропали. А ее — не только вернулись, так еще и нажили сколько!

Самолично Толю из запоя выхаживала, что дите малое. И бульон тебе из рыночной курочки, и спиртное по каплям, как лекарство, и таблетки нужные достала, чтоб не трясло его так да чтоб крыша не съезжала… Да все повторяла мне и ему: «Перст судьбы это, перст судьбы!»

— Ну да, а я как к жизни-то вернулся, тоже задумался. Отродясь у меня сразу столько не было… И подумалось: ведь и этакую прорву пропить можно, это ж как жалко! Короче, посоветовались мы с Алкой да пошли закодиро-вались. На пару. Чтоб, значит, никому не обидно было да и без соблазну.

Ну а на деньгах сидеть без толку — тоже смысла никакого. Вкладывать во всякие там фонды — себе дороже станет. Вот мы и решили сами. Я «рафик» старенький купил, теша — палаточку при рынке сняла… Поехал по селам…

— И как? Прибыльно?

— Да в накладе не сидим. — Взгляд Толика серьезен и спокоен. Словно после этого лета — другой человек стал. А он и стал другой. Никто ему не указ, знает, что делает, знает для чего и для кого, и — сам за все в ответе. И еще: появилось в нем то, чего раньше не было, — достоинство.

— А поборами не беспокоят?

— Как же без этого. Да договариваемся, по-божески. Я ж всех этих пацанов сызмальства знаю. Их работе — тоже не позавидуешь…

— Это уж точно!

— Жаль, образования у меня нет. Вот тебя взять: и зарабатываешь хорошо, и ни от кого не зависишь…