Что, Егор Тимурович не знал, что он делает? Знал. Сводки о том, что происходит в стране, каждый день ложились на его рабочий стол. Но у Гайдара была так называемая «рыночная психология»; что выживет — то выживет, что умрет — то умрет…
Неважно, какой ценой выживет, неважно, кто и как умрет…
Рынок загнал Гайдара в ловушку. Он ужасно боялся, что на волне маразма, который он же и сотворил, к власти в стране опять придут большевики. Он не мог признаться (у него уже не было на это политического права), что русский рынок — это не рынок, ибо если этот рынок на 85 процентов контролирует криминал, причем по всей стране, значит, будут свистеть пули, но не будут снижаться цены — криминал не позволит. Гайдар решил идти до конца, сбивая всех с толку своей упрямой решительностью, хотя и понимал, конечно, что он строит Россию не капиталистическую, а криминальную.
Только раз Гайдару стало не по себе: на одном из первых заседаний правительства один из его министров заявил, что главная проблема России состоит в том, что у нас на сорок миллионов людей больше, чем нужно.
Гайдар и Чубайс были убеждены, что Сибирь, Северный Урал, Коми или города за Полярным кругом (Норильск и Мурманск, например) — это такие территории, где вообще не надо жить. Тем более — растить детей. Строить ясли, школы, театры, стадионы. Только вахтовый метод, как на Аляске: явились с «большой земли» люди, выгребли из земли природные богатства, и через три месяца — новый десант.
Гайдар настоял, чтобы слова о «лишних миллионах» изъяли из стенограммы, но спорить не стал — было не до этого…
Скоков злился: Баранников стоял перед ним навытяжку, хотя формально Скоков не был его начальником.
— Потеряно два дня! Два дня, Виктор Павлович!
— Президент решение… не принял, Юрий Владимирович! И — нет у него решения, вот я и не спешил…
— Не принял, да? — Скоков прищурился. — Вы плохо знаете Президента, Виктор Павлович! Наш Президент — артист! Если он везет генералов в Завидово, значит, решение уже найдено. Если он просит совета и пьет с вами в бане, то это не потому, что ему хочется выпить, а не с кем, у него для этого Коржаков есть, уверяю вас! Просто Президенту охота, Виктор Павлович, проверить своих генералов на вшивость, — я извиняюсь, конечно, за грубое слово… Учтите: наш Президент любит умирать, причем по любому поводу! Ляжет в гроб, устроится поудобнее, подушку под голову положит и вдруг — бац! откроет один глаз! Главная черта Бориса Николаевича — тщеславие. Именно поэтому рядом с ним никто из его фаворитов не задержится. Вторая черта — хитрость. Он обожает кидать пробные шары. И смотрит на реакцию: куда шар летит, под каким углом, как ведет себя публика, нравится ей такой теннис или нет… В Завидово был теннис, Виктор Павлович! Ну, хорошо, Паша — идиот, это известно, но вы… вы… куда смотрели?! Как, черт возьми, не сообразить, что это — спектакль для бедных?!
