Он был как в лихорадке. Он верил, что ужас — неотвратим.
Это был именно марш-бросок: сейчас — или никогда! Гайдар ещё не знал, какая это страшная вещь — самоуверенность власти.
Получив пост вице-премьера, Гайдар на минуту заскочил в Белый дом, в свой новый кабинет, засунул Указ Ельцина «О Е.Т. Гайдаре» в карман и вместе с Андреем Нечаевым, своим приятелем, с этого дня — заместителем министра экономики и финансов, понесся в Госплан, прихватив с собой (зачем только?) постового милиционера из Белого дома.
Гайдар тут же — чем не матрос Железняк, да? — объявил насмерть перепуганным чиновникам, что с этой минуты (хотя Горбачев и не давал ему таких полномочий) Госплан переходит под юрисдикцию России, что у Госплана теперь новый начальник — Андрей Нечаев, поэтому нужно немедленно освободить кабинет председателя, и приказал всем (именно так: всему Госплану) немедленно начать работу над программой по сокращению производства вооружений.
Почему? Почему вооружений? А потому, что гуманитарная интеллигенция больше всего ненавидела военно-промышленный комплекс.
Надо же с чего-то начинать! В этот же день сразу после обеда Гайдар встречается с тишайшим Леонидом Алексеевичем Алексеевым, председателем Гознака: приказ срочно печатать денежные купюры в 200 и 500 рублей. И — новые встречи, новые приказы, сплошные отставки, полная смена правительства…
«Пусть сильнее грянет буря!..»
Комплекс буревестника. Это — от деда. Семейная традиция? «Тимур и его команда» — те, кто побеждает на улице, побеждают везде…
Пустые продовольственные магазины, которые вдруг стали ломиться от колбасы, сыра, ветчины и даже мяса, сбили с толку русскую интеллигенцию.
Многие действительно образованные люди поверили, что Гайдар — гений экономики. Гавел в Чехии и Бальцерович в Польше, спасшие, причем как-то незаметно, без особой шумихи, — экономику своих стран от катастрофы, кумирами в Москве не стали. А Гайдар стал! Было объявлено, что время «либеральных реформ» требует большого мужества, поэтому московская интеллигенция, махнув рукой на свои пустые кошельки и холодильники, была согласна мучиться за «новую Россию» (то есть недоедать) до самого своего смертного часа.
Смертный час не заставил себя ждать. Больше всех от «либеральной политики» (что в ней «либерального», кто-нибудь скажет?) пострадали именно те, кто превозносил Гайдара на митингах.
Против Гайдара были Шаталин, Петраков, Ситарян, Абалкин, Аганбегян, Богомолов, Лисичкин, — все, кто разбирался в экономике.
