Даотар напрягся, расправил плечи и постарался принять равнодушно-спокойный вид. Он словно нацепил железную маску.
Теперь он остался единственным начальником. Два десятка судов — сотня добрых воинов Воздушной гвардии и Черные драконы — ожидали его распоряжений. Не время поддаваться горю: он должен принимать решения и отдавать приказы, должен отвести флот в Патангу и доставить Иотондусу груз кристаллов.
Это сейчас самое главное.
Еще будет время скорбеть о погибших…
И отомстить! Сердце даотара забилось быстрее. Последним приказом Тонгора было: установить на корабли новое оружие и вернуться на равнины.
Плотно сжатые губы военачальника растянулись в зловещей улыбке. Глаза загорелись ледяным огнем.
Это будет такая месть, какой равнины не видели с тех пор, как руки Богов вылепили этот мир из первозданного Хаоса.
Первис подозвал горниста;
— Труби: мы возвращаемся в Альтаар. Высадим там наших друзей, а потом полным ходом в Патангу! Труби!
На палубе другого корабля скрючился у борта, прячась от любопытных взоров, и незаметно плакал Шангот. Он видел, как исчез Тонгор, как унесли его невидимые враги. В руке князь джегга сжимал черную стрелу — одну из многих, упавших на палубу. Успокоившись, Шангот внимательно рассмотрел ее. Она была помечена знаками изготовившего ее племени.
Стрела племени зодак… их старинных врагов!
Шангот слышал последний приказ, который успел прокричать Тонгор, прежде чем его одолел невидимый противник.
И Шангот видел горе Тома Первиса. Он понимал, что старый воин отвечает за исполнение приказа своего короля, и заметил, как согнулась спина даотара под тяжестью этой ноши. Даже если он расскажет даотару о метке на стреле — военачальник не нарушит приказ своего повелителя.
Шангот стал на колени у палубного ограждения и сломал стрелу.
Пять лет тому назад, когда валькар спас его от страшной смерти от рук Адаманкуса, колдуна из Заара, Шангот положил свой боевой топор к ногам Тонгора — как символ клятвы верности, какую приносят рохалы своим вождям.
Тогда же он положил к ногам Тонгора и свое сердце.
Кочевник понимал, что ему остается только одно.
Решившись, он со свойственной дикарям быстротой и откровенностью перелез через ограждение палубы воллера и ухватился за веревочный трап, болтавшийся в воздухе. Воллеры так поспешно взлетали, что никто еще не вспомнил о том, что надо втянуть веревочные трапы и сложить их на палубе.
Шангот же спустился по трапу и повис на самом его конце.
