— Кто? — спрашиваю.
Пайке вздрогнул, глянул на меня ошалелыми глазами, сунул в зубы сигару, закурил и только потом произнес хоть что-то членораздельное.
— А, это ты, Медведь. Нам-то с тобой повезло. А вот Хендриксену с Йорком — не очень.
Медведь — это я. Все меня так зовут. Даже начальство, кажется, не помнит моего настоящего имени. Да что начальство — сам-то я помню?
— Что отчебучилось — то?
— При посадке стойка шасси подломилась, понесло юзом на брюхе, развернуло и крылом — об заправщика. А в баках горючки еще полно было. Ну и рвануло все к гребешкам.
— Мать-перемать! — сказал я. — Сколько же можно! Если эти придурки из аэродромных служб будут и дальше чесать задницу, а не работать, то мы здесь все перегробимся к распроэдакой теще.
— Слушай, Медведь, а может, сегодня отрихтуем пару-тройку этих козлов? — оживился Пайке, глаза его чуть заблестели.
— Это можно, — ответил я, — а толку-то? Ладно, отрихтуем, какой базар.
— Кстати, Медведь, тебя Чиф Питере искал.
— С каких это? У меня сегодня плановый полет в Тэйлер.
— Все ломается, Медведь.
— Это точно, — кивнул я в сторону обломков «Провайдера» и полез в машину.
Вырулив к вышке, я тормознул и выпрыгнул из джипа. Сегодня распогодилось, но все равно для начала ноября было холодновато. Если лететь сегодня куда-нибудь к чертовой матери, то пускай бог или черт — или кто там благоволит полярным пилотам? — пошлет хорошую погоду, без бурана, тумана и прочего дерьма.
Чиф Питере, мужик габаритов необъятных — что в высоту, что в ширину, — встретил меня взглядом недобрым. Впрочем, при его мохнатых бровях и взгляде исподлобья это дело нехитрое и вполне обычное.
— Ну что, орел полярный, нет желания прошвырнуться в романтическое путешествие?
«Ага, — думаю, — у тебя все путешествия романтические. Только романтика какая-то однобокая — то обледенение, то буран, то еще какая-нибудь дерьмовочка».
— Да уж, — говорю, — дождешься от вас путешествия на Гавайи или куда-нибудь на Таити с белокурыми красотками. Говорите уж сразу — какую очередную гадость вы мне припасли?
Питерс громоподобно хмыкнул, одернул свитер, туго обтягивающий его бочкообразную грудь, и пригладил ладонью смоляно-черную копну волос.
— Полетишь на мыс Ледяной, станция «Ледовая кора». Слыхал про такую?
Слыхал, ох слыхал! Но лучше бы не слышать. Парни, что возили этих крезанутых ученых на их долбанную станцию, рассказывали черт — те что. Я, конечно, не слишком доверяю всем байкам, ибо сам люблю под кружечку-другую выдать нехилую историю-другую. Но рассказывали, что бурят там что-то. И не нефть ищут, а хрен его знает что.
