И Фокс бредит, подумала Скалли, но вслух этого уже не сказала.
Девушка не ответила. Похоже, она снова потеряла сознание.
Молдер сдернул с кровати одеяло.
Чарли, вжимаясь в стену, скорченный и перепуганный, смотрел на него, как затравленный зайчонок.
— Скалли, — отрывисто сказал Молдер. — Немедленно поезжай в дом к Хоуи.
— Зачем теперь? Чарли здесь. Мы наверняка обознались…
— Мы не обознались, Дэйна! Ты что, до сих пор не поняла? Миссис Хоуи уехала, и с нею — Майкл!
— Дух? Привидение?
— Я не знаю. Но, кем бы он ни был, он убил уже трех людей.
— И что мне делать там?
— Громко кричать «Помогите». Скалли шагнула к двери — но замерла на пороге.
— А ты?
— А я… — Молдер положил ладонь на обнаженное плечо мальчика. Плечо мелко дрожало. Мокрые глаза мальчика полны были ужаса и сумасшедшей надежды. — Я встречу калушари. И я, черт возьми, никому не позволю им помешать. Если понадобится — отстреливаться буду.
Скалли чуть поджала губы — а потом слабо, но ободряюще улыбнулась Молдеру.
— Хорошо, что у тебя всего лишь пистолет, а не противотанковая пушка.
Дом покойного Стивена Хоуи
Миссис Хоуи ничего не могла придумать. Она тщательно изжарила сидевшему позади нее мальчику любимую яичницу Чарли, с беконом и помидорами, так, как это умела только она. Холодный взгляд маленьких глаз сверлил ей спину. Она открыла любимый сок Чарли. Она инстинктивно пыталась задобрить того, кто спокойно и жутко восседал в ожидании за столом кухни, она делала все, как когда они с сыном ссорились, и надо было в очередной раз налаживать мир — но понимала, что все это мелко, что задобрить не удастся, потому что это не Чарли.
— Ну, вот, — сказала она, с отвращением слыша свой заискивающий, подобострастный голос. — Вот твоя любимая яишенка… — она поставила тарелку перед мальчиком. Тот выжидательно заглянул ей в лицо.
— А ты не хочешь попробовать, мама?
— Нет, дорогой. Я не хочу есть. Я так переволновалась… Я же люблю тебя. И всегда за тебя волнуюсь.
Лицемерием от этих фраз пахло за милю.
— Мам, — сказал мальчик. — Давай поедем завтра в парк.
— Давай.
— Ты купишь мне шарик?
— Шарик? Конечно. Все, что захочешь.
— Я хочу воздушный шарик.
— Ну, да. Сколько хочешь шариков.
— А на паровозике мы с тобой покатаемся?
— Конечно. И на паровозике покатаемся.
— Как с тобой теперь стало легко, мама. Я всегда знал, что страх лучше любви.
Она окаменела на миг. Потом, старательно улыбаясь, выдвинула ящик и нашла коробок спичек.
— Кушай, маленький. Мама сейчас придет.
