Сама Джинджер едва успевала поворачиваться, ловя недовольные взгляды клиентов. А тут еще эта Хаусхолдер еле шевелится, будто спит на ходу, будто ей целку пять минут назад сломали. Поднос носит, как ребенка двухнедельного, только что к груди не прижимает.
— Пошевеливайся, Люси! — крикнула Джинджер, накладывая в очередную тарелку гарнир. — Давай скорее! Мы еле-еле справляемся!
Хаусхолдер оглянулась на хозяйку, кивнула, пошла к раздаче
— Что ты сегодня такая медлительная? — Джинджер подложила к гарниру здоровенный бифштекс, с кровью, такой, как любит Эрни Паркер.
Ведь Эрни постоянный посетитель, с детских лет на одной улице живем. Не то, что эта Хаусхолдер, приютская мышь. Сучка рыжая, без роду без племени!..
Джинджер нацедила в бокал пива, вновь глянула на Хаусхолдер.
Та стояла перед раздачей, даже рук к подносу не протянув. Глаза устремлены на стену за спиной Джинджер. Да и не на стену вовсе, а просто в пространство.
Странно, вроде колесами в последнее время не балуется, хотя раньше, говорят, было. Джинджер бы ее ни за что на работу не взяла, да Генри Линклейтер просил за сучку. А Генри — тоже старый приятель…
У замершей перед раздачей официантки вдруг потянулась из носа алая струйка. На белый форменный фартучек упала капля, другая, третья…
— Люси, что с тобой? Что случилось?
Хаусхолдер медленно подняла руку, обмакнула в кровь указательный палец, недоуменно посмотрела на него. Ноги ее подломились, и она грянулась оземь.
Вокруг загалдели встревоженные голоса.
Джинджер выскочила из-за раздачи, задев боком за угол стойки, зашипела от боли. Склонилась над официанткой.
Та лежала на боку, закрыв глаза, скорчившись и что-то бубня. Кровь теперь капала прямо на ковровую дорожку.
— Заткнитесь вы все! — заорала Джин-джер. — И вызовите кто-нибудь «скорую»! Да побыстрей!
Галдеж тут же прекратился. Эрни Паркер побежал к висящему на стене телефону.
Джинджер вновь склонилась над Хаус-холдер, прислушалась.
— Никто нам с тобой не помешает, — пробубнила официантка. И повторила: — Никто нам с тобой не помешает.
Джинджер владела кафе уже четверть века и повидала в своей жизни всякое. Случались тут пьяные драки, даже с поножовщиной, бывала полиция, составлялись протоколы. У ко-пов самый первый вопрос: «Что случилось?» А второй: «Когда?» Поэтому Джинджер глянула на висящие над стойкой часы. 10.05. Начался тот самый жаркий час, когда все официантки не ходят — носятся по залу.
А Люси Хаусхолдер продолжала лежать, заливать кровью ковровую дорожку (не два цента за фут, знаете ли!) и монотонно бубнить:
