— До встречи в тюрьме! — задорно кричали узницы, прощаясь друг с другом.
Они выходили из камеры с высоко поднятой головой и выражением решимости на лице.
«Какие они храбрые! И как отважно держатся…» — подумала Виола.
Она тоже постаралась придать своей походке и осанке больше твердости, но на душе у нее по-прежнему было тяжело, а пальцы, холодные как лед, предательски дрожали.
Когда арестованные суфражистки скрылись за дверями суда, Рейберн Лайл обратился к своему спутнику-офицеру:
— Могу я поговорить с дамой, которая только что прошла мимо? Она была последней в этой процессии.
Офицер покачал головой.
— Боюсь, что нет, сэр. Но вы можете передать ей ваше сообщение через меня.
— Это очень любезно с вашей стороны, — вежливо заметил Лайл.
Он отвел офицера в сторонку и что-то зашептал ему на ухо. Затем Лайл торопливым шагом покинул здание полицейского участка и направился к ожидавшему его экипажу.
Офицер же вошел в помещение зала судебных заседаний.
Как обычно в таких случаях, там уже толпились жадные до сенсаций репортеры. Они даже начали что-то писать в своих блокнотах, хотя судебное заседание еще не открылось.
Места для публики тоже не пустовали. В основном они были заполнены праздными зеваками, которые заранее предвкушали удовольствие от того, как знатные дамы будут «валять дурака».
Присутствовали здесь и женщины победнее. Им хотелось понять смысл нового движения, в котором с таким пылом участвуют эти богатые дамы.
Судья, мистер Кертис-Беннетт, был весьма суров и деловит.
Во главе арестанток шла некая миссис Деспард, которая, как стало известно Виоле, была признанным лидером суфражистского движения.
По всей видимости, эту ночь в камере она провела, репетируя свою будущую речь, и теперь принялась с жаром объяснять судьям, что вчерашнее выступление суфражисток было лишь началом большой кампании, которая будет продолжаться до тех пор, пока правительство не удовлетворит их главное требование и не предоставит женщинам равные с мужчинами избирательные права.
— Пути назад у нас нет, — объяснила миссис Деспард, — и чем скорее мы добьемся своего, тем лучше для вас!
В ответ мистер Кертис-Беннетт сурово отчитал ее, напомнив, что беспорядки на улицах являются преступлением и должны быть, безусловно, прекращены.
— Двадцать шиллингов штрафа или две недели тюрьмы! — вынес он свой приговор, на что миссис Деспард с достоинством отвечала:
— Я выбираю тюрьму. Да здравствует наше дело!
Тот же выбор был предоставлен следующей подсудимой, и она ответила так же.
