Она все время прокручивала его в уме по прибытии во Францию, прекрасно сознавая, что посвящать в свой замысел Гарри или даже мадам де Гокур было бы непростительной ошибкой — до самого последнего мгновения, когда они уже не сумеют остановить ее.
И вот наконец она оказалась всего в каких-то двух милях от замка де Сомак и, лежа во тьме, пыталась представить себе, каким окажется герцог.
— Если замок останется закрытым передо мной, — говорила она себе, — значит, там до сих пор царит гадкий и мстительный нрав его отца.
Гнев, который она всегда испытывала при мысли о том, как обходился герцог с ее родителями, вспыхнул в груди Канеды жарким пламенем отмщения.
— Я заставлю его страдать, — пробормотала она, — и все его муки не перевесят терзаний моего отца за все прошедшие двадцать пять лет.
Она уснула только перед рассветом, и когда первый солнечный луч позолотил неторопливые воды Луары, Бен на одной из самых незаметных лошадей отправился вдоль берега реки к мосту, о местонахождении которого узнал заранее.
Он прибыл в Сомак как раз в то время, когда домовладельцы начали открывать окна и двери, а на улице появились торговцы, разносчики и подметальщики.
Сомак — небольшое селение с милыми островерхими домиками, обступившими старинную церковь, — жался к подножию горы, на которой возвышался огромный замок. Островерхие башни с бойницами в соответствии со словами Канеды именно вырисовывались на фоне неба.
Стены этой крепости видели немало битв, разыгравшихся здесь в конце XVI столетия.
Теперь замок казался скорее прекрасным, чем грозным; лучи утреннего солнца, отражавшиеся от узких окон, в которые превратились былые бойницы, придавали ему даже некую элегантность, весьма далеко уводившую от прежнего — военного — предназначения.
Впрочем, Канеда не требовала от Бена предпринять попытку проникновения в замок.
Школу верховой езды Бен отыскал без особого труда. Здания, о которых рассказывала Канеда, как и располагавшиеся рядом с ними конюшни, являли собой отличные образцы архитектуры восемнадцатого века.
Их окружала высокая квадратная стена с единственными деревянными воротами, украшенными тяжелыми железными петлями и внушительным замком.
Бен обратился к первому же прохожему, показавшемуся ему довольно дружелюбным.
— Что это там? — спросил он на своем скверном, но тем не менее вполне понятном французском.
— Конная школа.
— Интересно. Очень хотелось бы посмотреть ее.
Человек, с которым он разговаривал, отрицательно качнул головой.
