Она повернулась к мачехе и взглянула на нее почти жалобно. В это мгновение бледный луч зимнего солнца проник в комнату, превратив ее светлые волосы в подобие нимба. Мелита выглядела прекрасной и невесомой.
— Можешь умирать с голоду в любой канаве, мне до этого нет дела! — Леди Крэнлей хлопнула дверью и вышла из комнаты.
Этот разговор так подействовал на девушку, что все последующие дни она жила словно в кошмаре. Она все еще сомневалась в реальности происходящего даже тогда, когда начала собирать чемоданы, укладывая в них не только все свои вещи, представлявшие хоть малейшую ценность, но и вещи покойной матери. Девушка не могла поверить, что покидает Англию, возможно, навсегда, и уже видела себя уволенной за неумение справляться с обязанностями гувернантки, а сотню фунтов — растаявшей до того, как удастся найти другую работу.
Мысль о неминуемом голоде, ожидавшем ее в скором времени, не давала покоя, но Мелита вспоминала, что море всегда будет рядом и смерть не покажется ей слишком страшной, поскольку соединит ее с матерью и отцом. По крайней мере она избавится от одиночества в этом враждебном мире, где нет никого, кто мог бы ей помочь.
Она подумала, что может обратиться к своим родственникам в Нортумберленде, но перспектива оказаться для них лишь обузой, бедной приживалкой в доме была столь устрашающей, что девушка отказалась от этой мысли. И ей ничего больше не оставалось, как следовать указаниям мачехи, собирать вещи и ехать в Саутхэмптон.
Внезапно осознав себя совсем невежественной и не способной воспитывать кого бы то ни было, даже маленькую девочку, она вознамерилась взять с собой как можно больше книг отца, чтобы хоть как-то поддерживать внутреннюю связь с ним.
Касаясь зачитанных страниц, Мелита чувствовав ла себя еще более одинокой и несчастной, на глаза наворачивались слезы. Ей казалось, что она слышр голос отца, читающего их любимые стихи.
До последней минуты Мелита все еще надеялась, что произойдет чудо и она будет спасена. Но ничего не случилось, и день отъезда наступил. Это был серый, ненастный день, моросил мелкий дождь, низкое небо нависло над свинцовым морем. Мелита стояла на палубе, но не видела, как исчезают вдали родные берега: глаза застилали слезы…
Все по-другому было здесь, на Мартинике. Огромные волны, разбивавшиеся о берег, были такого же цвета, как ее глаза, а прозрачная голубизна неба ошеломляла каким-то невообразимым оттенком.
Корабль медленно направлялся к длинному причалу, и Мелита могла рассмотреть множество крошечных лодочек, сновавших в гавани с поднятыми парусами либо неподвижно застывших на месте, а также цепочку трехмачтовых шхун, стоявших на якоре вдоль берега. На мачтах развевались разноцветные флажки; они придавали гавани праздничный вид; да и весь город, казалось, был в приподнятом настроении.
