— Каких таких обстоятельствах? — переспросил сэр Харвей, и Ромаре стало ясно, что он выпил.
Конечно, он не был пьян до беспамятства, но, вне всякого сомнения, вино не только воспламенило его лицо, но и пробудило в нем гнев, злобу и ненависть. Он направился к сестрам и, приблизившись к ним вплотную, обратился к Кэрил:
— Я уже не раз говорил тебе чтобы ты не смела ни с кем разговаривать без моего на то разрешения. И уж конечно, не сообщала каждому встречному о том отвратительном состоянии, в котором ты пребываешь.
— Но, Харвей, я не виновата.
— А кто виноват? — яростно зашипел он. — Когда же ты научишься держать рот закрытым и не болтать лишнего, плакса ты безмозглая?!
Он размахнулся и ударил Кэрил по лицу, да так сильно, что та упала на диван, с которого только что встала.
— Что вы делаете! — в негодовании закричала Ромара. — Как вы смеете бить мою сестру!
Сэр Харвей тут же забыл про Кэрил и переключил все свое внимание на Ромару.
— Я буду делать то, что мне нравится! — рявкнул он. — И никто не смеет мне указывать или мешать!
— Я не позволю вам безобразничать, — заявила Ромара, — и, кроме того, я намерена приложить все силы и заставить вас выполнить обещание жениться на Кэрил.
— Оч-чень интересно, и как же ты собираешься это сделать? — в голосе сэра Харвея послышалась неприкрытая угроза.
— Если вы не женитесь на ней, всем вашим друзьям, всем знакомым, каждому человеку в Лондоне станет известно о вашем недостойном поведении. А если будет необходимо, я обращусь с просьбой о помощи к самой королеве.
Ромара говорила звенящим голосом, ясно выговаривая каждое слово, глаза ее сверкали от гнева. Она сильно побледнела, но держалась с гордостью и достоинством.
— Так ты считаешь, маленькая мерзавка, что имеешь право портить мне жизнь?! — в ярости закричал сэр Харвей. — Да если ты при людях хоть словечко обо мне пикнешь, я тебя просто-напросто убью! Можешь не сомневаться, убью как грязную тварь!
Он размахнулся и ударил Ромару кулаком прямо в лицо. Она покачнулась и упала на колени. Кэрил истошно закричала. От этих пронзительных звуков сэр Харвей совершенно потерял остатки здравого смысла. Он рывком поднял Ромару с пола, несколько раз ударил ее с неистовой злобой, а потом, крепко схватив за руку, быстро поволок из комнаты. У дверей он заметил ее лежавшие на стуле накидку, дорожную шляпу и сумку и подхватил их в другую руку.
Потом он направился к входной двери. Ошеломленная, полуослепшая Ромара то и дело спотыкалась, ноги ее не слушались.
