— О мама, зачем вы так сказали? — не удержалась Бертилла.
— Мне некогда было думать: что первое пришло в голову, то я и сказала! Нужно же было разубедить его в том, что тебе уже восемнадцать. Ничего себе! Восемнадцать! Тогда мне, выходит, не меньше тридцати шести, а все считают меня моложе.
Бертилла знала, что матери на самом деле тридцать восемь, но она промолчала, а леди Элвинстон заговорила уже спокойнее:
— Думаю, я убедила его. Ты очень маленького роста, а твое идиотское полудетское лицо отражает еще более идиотское состояние твоего разума. И чем скорее ты исчезнешь с глаз моих долой, тем лучше! Да, имей в виду: если ко мне сегодня вечером неожиданно кто-нибудь заедет, сиди у себя в спальне и не смей выходить! Ты и так причинила мне достаточно зла.
— Я не знала, мама, что вы… не хотите признавать меня своей дочерью.
— Теперь ты это знаешь! — заявила леди Элвинстон и вышла из комнаты.
Бертилла с полными слез глазами стояла в нерешительности и смотрела на дверь, за которой скрылась ее мать.
Она всегда чувствовала себя нежеланной с тех пор, как умер отец, но что мать терпеть ее не может, было для нее новостью.
— Ты будешь очень хорошенькой, моя девочка, когда вырастешь, — сказал ей однажды отец, — но, слава Богу, у тебя совсем другая наружность, чем у твоей матери, так что между вами соперничества не будет.
Бертилла тогда очень удивилась: разве такое бывает? Да как она может соперничать с матерью красотою?
Теперь же она инстинктивно почувствовала, что раздражение матери вызвано не только ее возрастом. Отец, вероятно, был прав: соперничество между матерью и дочерью вполне возможно.
А ведь она и в самом деле хорошенькая или, как говорили девочки в школе, привлекательная.
— Когда мой брат приезжал за мной в прошлое воскресенье, — сообщила как-то одна из одноклассниц Бертилле, — он сказал мне, что ты здесь самая красивая.
Бертилла рассмеялась, но слышать эти слова было ей и приятно, и лестно.
«Я бы не хотела, чтобы мама стыдилась меня, — бесхитростно подумала она тогда. — Я ведь слышала, как она жалела свою подругу герцогиню за то, что у нее такие некрасивые дочери».
И даже то, что мать не писала ей в школу писем, не виделась с ней на каникулах, не обсуждала планы на будущее, не подготовило Бертиллу к тому, что ее лишат последних связей с семьей.
«За исключением тети Агаты!» — прошептала Бертилла и вздрогнула.
Шел дождь, небо было темное и унылое, набережная мокрая, а море на горизонте бурное, когда Бертилла поднялась на борт парохода «Коромандел», который должен был увезти ее из Англии.
