Она попыталась припомнить, есть ли у нее хоть кто-то, кому она могла бы довериться. У отца с матерью было много знакомых, когда они жили в Суссекс-гарденз, но, по традиции, ей не разрешалось принимать участия в вечеринках, которые устраивали родители.
Застенчивость не позволила ей подружиться ни с кем из девочек, которых она знала. Но ее мать всегда говорила, что все изменится, когда дочь станет взрослой.
— Мы должны устроить для Марины бал, — заявила она однажды своему супругу. — И вообще, тебе пора начать копить деньги, Джон, потому что, когда Марине исполнится восемнадцать, я хочу заказать ей очень дорогую одежду и особенно — вечерние платья.
— А потом ты скажешь, что хочешь представить ее ко двору? — продолжил доктор Мильтон.
— А почему бы и нет? — удивилась его жена. Меня представляли, когда мне было восемнадцать.
— Твоя семья жила совсем в других условиях, — заметил доктор.
— Все Кортни были представлены в свое время, — с достоинством сказала ее мать, — и я не смогу считать, что выполнила свой долг перед дочерью, пока она не сделает реверанс в Букингемском дворце. — Она, улыбаясь, смотрела на дочь и продолжала: — И если во дворце сочтут, что я недостаточно важная персона, чтобы представлять тебя, мое сокровище, я попрошу сделать это твою крестную, леди Сандерсон. Она всегда присылала тебе подарки к Рождеству. Она живет в деревне, и мы редко встречаемся, но я уверена: она была и остается нашим хорошим другом.
Леди Сандерсон умерла на следующий год, и мать Марины оплакивала потерю друга, так много значившего для нее.
Итак, не было больше леди Сандерсон, к кому бы она могла сейчас обратиться. После года, проведенного в Швейцарии, а перед этим — целого года траура, ей было трудно даже припомнить имена тех, кто приходил к ним в дом на Суссекс-гарденз.
«Да и вообще, — подумала Марина, — кому захочется общаться с человеком, который ищет утешения в ожидании приближающейся смерти?»
Но самое главное — она никому не решилась бы раскрыть тайну своей судьбы, висящей над ней как дамоклов меч.
«Я буду хранить это в себе, — решила она с неожиданной гордостью. — Я не буду плакать и жаловаться, как те женщины, которые приходили к папе».
Она вспомнила, как однажды отец сказал:
— Я сыт по горло хныкающими женщинами!
— Кого ты считаешь «хныкающими женщинами»? — с улыбкой спросила мать.
— Тех, у кого болит и колет! Не стоит и говорить, что это всегда — самые богатые! Бедные просят помочь только в самом необходимом: родиться, остаться в живых и умереть легкой смертью, как сказал мне однажды один человек, «чтобы не успеть снять ботинки».
