— Пусть едет без нее, — ответил Джулиус Торо, с трудом ворочая языком.
— Я не привык нарушать данные мною обещания, — ответил Дюбушерон. — А потом, вам же нужны деньги.
Достаточно было посмотреть на Торо, чтобы убедиться, что это так и есть. Джулиус Торо был одет в потрепанную рубашку, нуждавшуюся в стирке, а его брюки были испачканы краской. На ногах у него были войлочные шлепанцы, не заслуживавшие доброго слова, и было заметно, что сегодня он не брился.
Когда-то он был красивым, представительным мужчиной, но пьянство взяло свою дань и с фигуры, и с внешности. Он обрюзг, опустился, и Филипп Дюбушерон подумал с отвращением, что от хозяина студии исходил такой же тяжелый запах, как и от всего помещения.
— Очень хорошо, — сказал он. — Раз вы не закончили картину вовремя, я не могу ее продать.
Когда захотите повидать меня, сообщите мне, потому что я больше никогда, слышите, никогда не продам ни одной вашей картины, пока она не будет полностью закончена и не попадет ко мне в руки.
— Я закончу, закончу ее! — взмолился Торо. — Мне надо всего несколько часов.
— Без натурщицы? — требовательно спросил Дюбушерон.
— К черту натурщицу! К черту этих жадных маленьких проституток: им нужны только деньги — франки, больше франков! Эта не соглашается сидеть, пока я ей не заплачу!
— Им же тоже надо зарабатывать на жизнь! — резко сказал Дюбушерон. — Перестаньте быть дураком, Торо, вы не сможете закончить картину без натурщицы. Верните ее!
— Я не стану иметь с ней дело, если даже она приползет на коленях! — заорал Торо. — Мне нужна натурщица, которая бы понимала, что я пытаюсь сделать, а не кусок деревяшки, с мыслью о деньгах в голове!
— На Монмартре никто не согласится работать для вас бесплатно, — цинично ответил Филипп Дюбушерон.
Они немного помолчали. Вдруг Джулиус Торо испустил такой громкий крик, от которого маклер вздрогнул.
— Нашел! — воскликнул он. — У меня есть натурщица, которая мне нужна! Она не будет тянуть из меня деньги. Она будет позировать мне просто потому, что любит меня, слышите? Она любит меня!
— Слышу, — ответил Дюбушерон. — Хотя, Бог знает, за что женщина может любить вас!
Все еще рассерженный, он пошел к двери. У двери он обернулся и прибавил:
— Когда ваша картина будет закончена и готова к продаже, тогда и увидимся. А пока — до свиданья!
По лестнице вниз он шел, все еще чувствуя злость, злость и на себя тоже, за то, что был достаточно глуп и поверил Торо, когда тот сказал, что закончит картину, а еще больше — за то, что вынужден разочаровать клиента.
