— Какие красивые у мамзель платья! — прощебетала девушка. — Мамзель собирается сегодня на Бал художников?
— А он будет ночью?
— Конечно! Мамзель, как и весь Париж, сможет сегодня насладиться самым шумным балом года. Там будет весь свет, за исключением, может быть, императрицы. — Девушка замолчала, с интересом посматривая на реакцию приезжей, и с достоинством продолжила: — Но император обещал быть. Он получает удовольствие, наблюдая за хорошенькими женщинами, которые делают каждый новый был еще лучше. чем прежний.
Тина бросилась обратно в гостиную, но брата там уже не было
— Кендрик, Кендрик! — закричала она, вбегая в его спальню. — Да знаешь ли ты, что сегодня ночью будет Бал художников?! Пожалуйста, пожалуйста, поедем!
— Конечно, поедем. Я молчал о нем, потому что просто хотел сделать тебе сюрприз.
Тина бросилась на шею брату, который уже снял сюртук и развязал галстук.
— Ох, Кендрик, милый ты мой! Ну, у кого есть брат лучше!
Принц улыбнулся, но, увидев приоткрытую дверь, тут же зашипел:
— Тсс, ты разве забыла, что отныне я тебе не брат? Надо быть осторожными даже наедине.
— Прости, я совсем потеряла голову.
— Ничего страшного пока не произошло, — примирительно сказал Кендрик, — но надо быть начеку. Мы не должны возбуждать ни малейшего подозрения, а глядя на тебя, я уверен, слишком многие мужчины начнут любопытствовать.
Тина поцеловала брата в щеку и пробормотала:
— Могу ответить тем же: ты так красив, что не одна женщина станет на тебя заглядываться!
— Ничего другого и не ожидал от тебя услышать.
— Мерзкий зазнайка! — рассмеялась Тина и поспешила обратно к себе.
Времени, как и сказал Кендрик, было действительно достаточно, но пока Тина распаковала вещи, приняла ванну, сделала прическу и накрасила лицо, прошло по крайней мере часа три. Девушка казалась себе неотразимой и соблазнительной чрезвычайно.
Она выбрала платье, за покупку которого ее особенно ругала мать, полагая, что такие платья носить молодой девушке никак не пристало. И действительно, оно представляло собой точную копию модели, созданной мистером Уортом. Одна из модисток Виденштайна побывавшая в Париже, увидела там это платье и купила для него точно такой же материал.
Платье было синее с серебром, и подобное сочетание цветов выгодно подчеркивало огненно-золотые волосы Тины, а синие глаза делало еще больше и выразительней.
Синие глаза были у всех в семье эрцгерцога — и не только у него, но и у его супруги.
Однако у младшей дочери они имели яркий оттенок горной горечавки, которая в изобилии росла на швейцарских склонах. В сочетании с белоснежной кожей и рыжими волосами это придавало внешности девушки весьма необычный, или, как говорила эрцгерцогиня, «непристойно театральный» вид.
