Как только мы вышли из дому, Джеральд поймал кеб, и, пока мы тащились по городу, он сказал:
— Это тяжкий удар для моих родителей. Они скрывают это… но я-то знаю, что творится у них в душе.
— Я вас понимаю.
— Я и сам очень обеспокоен. Хотелось бы что-то предпринять.
— Но что вы можете сделать? — Трудно сказать. Тяжелее всего сидеть дома и ждать, когда что-то выяснится. Я очень обеспокоен.
— Это вполне понятно.
— Вы, вероятно, ощущаете то же самое. Я знаю, каковы ваши чувства к Джоэлю.
— Я надеюсь, что он вернется.
— Мне хотелось бы поехать туда и провести небольшое тайное расследование… ну, вы понимаете. Не сообщая никому, что я его родной брат.
— Полагаю, государство располагает более сильными средствами, чем частные детективы.
— Это не всегда так. В общем, мне хотелось бы принести какую-то пользу.
Я искоса взглянула на него. Челюсти у него были крепко сжаты, а в глазах читалась решимость.
Мне он очень понравился. Он действительно беспокоился за своего брата. После того как мы распрощались, я почувствовала, что благодаря ему мне стало немножко легче.
Летели недели. Пришли письма от Белинды: одно — мне, другое — Селесте. К тому времени, как письма добрались до нас, Белинда была уже в открытом море.
Некоторое время я провела в Мэйнорли, но меня постоянно тянуло в Лондон. По ночам я уже не выглядывала робко в окно. В первые недели такое еще случалось, однако передо мной всегда представала пустая улица.
Несколько раз я посещала адвокатов, которые что-то долго объясняли мне относительно опеки и того, как они распоряжаются деньгами, которые теперь фактически принадлежали мне. Но мое внимание не могло сосредоточиться на таких вещах. Все представлялось мне совершенно неважным по сравнению с моими опасениями за судьбу Джоэля.
Прошло уже больше месяца с момента его исчезновения, и я с тяжелым сердцем начинала привыкать к мысли, что никогда больше не увижу его.
Иногда я посещала Гринхэмов. Они продолжали сохранять надежду, хотя мне казалось, что с их стороны это самообман. Как-то раз мы встретились с Джеральдом, которого все так же беспокоило исчезновение брата.
Время шло.
Селеста сказала, что нам следует как-то расшевелить себя. Считая себя ответственной за мою судьбу, она намекнула, что девушки в моем возрасте начинают выезжать в свет и мой отец, безусловно, думал об этом.
— Хотя, возможно, — добавила она, — он хотел на некоторое время отложить этот вопрос. Он боялся того, что кто-то женится на тебе, и, тог да он тебя потеряет.
