Лицо Г.М. стало темно-пурпурным.
– Что мне больше всего нравится в вас, – продолжала Мина, не понимающая, какое впечатление произвели на него ее последние слова, – это легкость, с какой вы справляетесь с нагромождением трудностей и обращаете страшных призраков в невинные души, какими они и являются в действительности. Именно это здесь и необходимо! И поэтому я обращаюсь к вам с мольбой о помощи. Я хочу, чтобы вы разоблачили Германа Пенника. Чтобы маска свалилась с него и он получил то, что заслуживает: виселицу, если это возможно. Вы уже познакомились с Пенником?
Сэр Генри с огромным трудом втянул в себя воздух, но держался до сих пор с большим достоинством.
– Хм-м… да, да, – сказал он. – Вы открываете мне широкое поле для предположений. Вы считаете, что Пенник убил вашего мужа при помощи только ему одному известного способа?
– Понятия не имею. Знаю только одно – этот человек обманщик!
– Но это уже несколько непоследовательно, не правда ли? Сначала вы предполагаете, что Пенник мог убить вашего мужа с помощью какого-то вида телепатии. А потом утверждаете, что он обманщик. Что вы имеете в виду?
– Не знаю. Я только чувствую это. Вы уже познакомились с Пенником?
– Нет.
– Он таскается где-то здесь, – глаза Мины сузились. – Сэр Генри, уже много дней я стараюсь вспомнить, кого мне напоминает этот человек. А теперь я знаю. Это Питер Квинт из повести Генри Джеймса «Поворот винта». Вы помните эту ужасную историю: перепуганная гувернантка во дворе имения Блай? Квинт на башне, Квинт у окна, Квинт на лестнице. И все погружено во мрак. Подсознательно он все время напоминал мне его. Я могу вам сказать, как поступить с Пенником.
Она еще больше наклонилась вперед.
– Он всегда таскается где-то на улице, и когда становится темно, все время наталкивается на людей. А знаете почему? Пенник страдает клаустрофобией. Он не переносит замкнутых помещений. Поэтому ему нравятся комнаты в нашем доме, они большие и высокие. Знаете, что вы должны сделать? Под каким-нибудь предлогом забрать его в полицию. А потом запереть его. Запереть на неделю или дольше в самой маленькой камере, которая только существует. Только тогда он начнет говорить! Он все вам расскажет!
– К сожалению, мы не можем этого сделать.
– Но почему? – спросила она. – Никто ничего не узнает!
Сэр Генри пристально посмотрел на Мину. Казалось, он в замешательстве.
– Что ж, дорогая миссис Констебль, у нас существует такое понятие, как закон. Нравится он кому-то или нет – но это очень полезный институт. И его нельзя переворачивать вверх ногами. Вы должны понять, что мы ничего – абсолютно ничего – не можем сделать Пеннику, даже если он будет во все горло кричать, что он убил вашего мужа. А кроме того, закон запрещает пытки.
