Сандерс был так поглощен этим наблюдением, что не заметил выражения лица Мастерса. Но ему было достаточно звука его голоса.
– Что вы сказали?
– Я сказал: его убил я. Разве доктор Сандерс не проинформировал вас об этом?
– Нет, он ничего мне не говорил. Поэтому вы сюда приехали? – Мастерс выпрямился. – Герман Пенник, вы хотите дать показания в связи со смертью мистера Констебля?
– Если вы этого хотите.
– Минуточку! Я должен предупредить вас, что вы не обязаны давать показания, но если вы их дадите…
– Я знаю, все будет в порядке, инспектор, – успокоил его Пенник.
Сандерс заметил выражение огромного облегчения на спокойном до сих пор лице Пенника. Однако в глазах его можно было прочесть раздражение.
– Я только не понимаю, почему доктор Сандерс не проинформировал вас об этом. Так же, как не понимаю причины всей этой шумихи. Доктор Сандерс может засвидетельствовать, что я предостерегал мистера Констебля в присутствии его жены и приятелей, что постараюсь его убить. Разумеется, я не сказал, что на сто процентов уверен в его смерти, поскольку не был уверен, удастся ли мне провести этот эксперимент. Но я предупреждал, что собираюсь попробовать это сделать. Мне трудно понять, почему здесь возникло какое-то недоразумение. Я ни в коем случае не притязаю на обладание сверхъестественными силами, и никто, по крайней мере, до сих пор, насколько мне известно, не был в состоянии предсказать будущее. Я предупредил, что постараюсь убить его, и убил. И к чему вся суматоха?
– Господи Иисусе… – выговорил Мастерс, с трудом переводя дыхание. – Прошу дать мне возможность вставить слово! Я должен предупредить вас, что вы не обязаны давать показания, но, если вы их дадите.
– А я повторяю, инспектор, что я знаю, что делаю. Меня проинформировали, что я могу дать показания такие, какие считаю нужным, не неся за это никакой ответственности.
– Кто вам это сказал?
– Мой адвокат.
– Ваш…
– Вернее, – поправился Пенник, – мой бывший адвокат, мистер Чейз. Но со времени нашего последнего разговора он отказал мне в своих услугах, думая, что я шучу. Но я совсем не шутил.
– Вы не шутили?
– Нет. Перед тем, как убить Сэма Констебля, я спросил мистера Чейза, могу ли я быть обвинен в убийстве, если убью Констебля в определенных мною обстоятельствах. Мистер Чейз заверил меня, что нет. В противном случае, я не стал бы этого делать. Я ужасно боюсь всевозможных закрытых помещений – на меня это плохо действует. Весь этот эксперимент не представлял бы для меня никакой ценности, если бы обрекал на риск быть заключенным в тюрьму.
